— Поэтому можно брать в свидетели любую божью тварь, ибо ты честен перед богом своим единородным, и любая тварь божья может это подтвердить! — вдохновенно продолжил продавец голубей с призванием проповедника.
Диланян молчал.
— Хотя… — вдруг обратно превратился в хапугу и плута проповедник. — Что касается таксистов вообще и этого в частности — это, скорее всего, не божья тварь. Это просто тварь! На, возьми голубей, тебя уже заждались!
Диланян молча расплатился и задумчиво поплелся к процессии. Неизвестно, что чувствовали жених с невестой, крестный с крестной и незамужняя сестра, но Диланян, держа своего голубя, чувствовал биение сердца божьей твари.
Акт 15. Незамужняя, или званая, сестра невесты
Выпустив голубей без эксцессов, покормив нищих и выпив шампанского, процессия направилась к машинам. В этот момент выяснилось, что Диланяну, как почетному неженатому брату, необходимо ехать в лимузине, то бишь рядом с незамужней сестрой…
Черный лимузин. Жара. В баре лимузина сломан холодильник. Из напитков только фанта, которую впору подавать как чай. На заднем кресле целуются новоиспеченные жених с невестой. На боковых креслах расположились крестный и крестная. Оба мирно дремлют. Рядом с ними сидит молодая девушка — незамужняя сестра невесты. Перед ней Диланян. Лицом к лицу. Оба мокрые от пота, ибо жарко воистину!
— Спасибо, что избавили меня от поцелуя этого гризли, — мило смущаясь, по-русски обратилась к Диланяну незамужняя сестра. — Он так смотрел на меня…
— Знаете, я вполне владею армянским, — неприветливо буркнул Диланян, уставший от роли «брата из России, голубоглазого блондина с галстуком в цветах». — Мое сочинение про Ереван до сих пор висит в пионерской комнате нашей школы.
— Хм. Проблема в том, что я не владею армянским. Я всю жизнь прожила в Москве.
— В рот мне ноги! — обрадовался Диланян практически родной душе. — Что же вы раньше не сказали-то?
— Ну, раньше мы с вами и знакомы-то не были, — улыбнулась собеседница. — Да и сейчас — не особо…
— Это мы быстро поправим! Меня зовут Оганес, я Эдуардов сын, принадлежу к древней княжеской фамилии — Диланян. По жизни врач-уролог.
— Очень приятно! Я заканчиваю филологический факультет, из рабочей семьи, отца моего зовут Артавазд.
Повисла пауза.
— А… Простите, я, конечно, могу звать вас Артаваздовной… Но все же, как зовут вас?
Повисла еще одна пауза. Лицо Артаваздовны помрачнело.
— Меня зовут Гехандухт, — прошептала она. — По имени моей прабабки.
— Ка-а-а-ак? — поперхнулся Диланян теплой фантой. — За что вам такое наказание?
— Ну… я обычно представляюсь Рипой.
— Ритой?
— Нет. Рипой.
— Почему?
— Ну, это сокращение от Рипсиме, имени другой моей прабабки.
— Мд-а. Это очень романтично, Артаваздовна, — с горечью в голосе проговорил Диланян, думая о жизни девушки по имени Гехандухт, вынужденной представляться Рипой, в Москве.
Повисла третья, крайне тягостная пауза. Даже жених с невестой перестали целоваться. Из правого глаза Артаваздовны скатилась слезинка. Лицо приготовилось обезобразиться в бесформенную маску плача.
— Ну… Знаете, есть имена еще хуже, — сделал робкую попытку исправить ситуацию Диланян.
— Правда? — зацепилась за эту соломинку Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна. — Например, какие?
— Ну, например, Лендрош! Переводится как «ленинский флаг»! — нашелся было Диланян. Но ему капитально не везло.
— Так. Звали. Моего прадедушку, — жестко отчеканила Гехандухт и отвернулась.
— Э-э-э… Кхм… Ну… Мир его праху… — совсем стушевался Диланян. — Да упокоит господь душу человека с именем антихриста…
— Он жив и здравствует! — Сталь в голосе девушки зазвенела так, что даже водитель обернулся.
Диланян не смог сдержать приступ агрессии и злобы.
— Так какого черта вы, Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна, сказали, что так его ЗВАЛИ? Это прошедшая форма глагола! За всю жизнь в Москве русский язык не выучили?
— Потому что… — тоже сорвалась на крик носительница еретических имен, — он на старости лет поменял свое имя!
— И сейчас его, небось, зовут дед Воронцов, да? Был у меня такой пациент, аденому я у него выдрал год назад! — Бешенство Диланяна искало выхода. Но ему опять не повезло…
— Что вы делали с моим прадедушкой? — вдруг впала в истерику Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна.
Диланяна пробрал истерический смех.
— Вашего прадедушку сейчас зовут Воронцов? Он сменил имя Лендрош на Воронцов? А прабабок ваших звали Гехандухт и Рипсиме? О, несчастное дитя безумной семьи… — Диланян начал смеяться так, что жених опять оторвался от губ невесты. — Я вам соболезную!
— Славное имя Воронцов носит второй мой прадед! — взбеленилась кладезь антикварных имен. — А прадед Лендрош сменил имя на… — Гехандухт вдруг осеклась и насупилась.
— Как же зовут нынче прадеда Лендроша? — кое-как справившись с икотой от смеха и вытерев слезы, спросил Диланян.
— Его зовут Меликбек,
[9]
но если вы опять заржете, то я сотворю с вами что-то страшное! — решительно проговорила Гехандухт.
Повисла четвертая пауза.
— Знаете… А ведь мне очень симпатичен ваш прадед… — задумчиво сказал Диланян.
— Который? Тот, которому вы аденому выдернули? — презрительно бросила Гехандухт.
— Нет, Лендрош. Согласитесь, есть что-то судьбоносное в человеке, превратившемся из «ленинского флага» в «князя князей»…
Гехандухт слабо улыбнулась, мир был восстановлен. Процессия подкатила к ресторанному комплексу…
И вступила свадьба в свою оглушительную последнюю стадию. Примерно тридцать-сорок машин последних марок крупнейших мировых производителей под оглушительный шум въехали в старинный город, история которого насчитывает без малого две тысячи восемьсот лет. (На самом деле 2 781 год, но 19 лет — это малое. Поэтому без малого.) Примечательно, что все машины гудели на одной ноте, ибо жить в Ереване и не поменять бибикалку своей машины на Bosch 980 со сверхповышенными нотами — это моветон и не по-армянски (для справки: данный девайс запрещен на территории многих стран из-за действительно очень громкого звука).
Въезд этот продолжался около двадцати минут, по истечении которых оглохли решительно все: жених с невестой, их родители, неженатые-незамужние братья и сестры, крестные и остальные гости, рангом пониже. Оглохли даже водители, но упорно оповещали весь город о свадьбе. Диланян, которому, как вы помните, посчастливилось сидеть по соседству с незамужней сестрой по имени Гехандухт Рипсиме Артаваздовна, молча достал из переносной аптечки вату и протянул этой самой соседке. Рипа попыталась перекричать ужасающий самого Мафусаила бибикальный гам:
