— Спасибо, душа-брат, — только и молвил Ашот.
Акт 16
Свадебный ресторан «Камень невесты». Сначала предбанник, где, собственно, произойдет процедура гражданского бракосочетания, узкая шейка, соединяющая предбанник с огромным овальным залом, и двухэтажный зал. Словом, если посмотреть в разрезе — типичная картина ложного дивертикула мочевого пузыря.
В предбаннике, несмотря на присутствие около двухсот гостей, царила благоговейная тишина. Перед представительницей ЗАГСа полукругом стояли жених с невестой, крестный с крестной, неженатый брат и незамужняя сестра.
— …Я поздравляю вас с вступлением в брак, напоминаю, что семья — это ячейка общества и оплот государственности. Любите и берегите друг друга… — казалось, проникновенно, а на самом деле просто нараспев говорила умеренно грузная немолодая женщина в неподобающей при жаркой погоде твидовой черной юбке и белой кофте. — Можете поцеловать невесту!
В любой нормальной, не доведенной до абсурда собственным колоритом стране, это последние строчки, которые говорит представитель ЗАГСа. Но армяне не могут не отличиться…
Под восхищенно-смущенный шепот Ашот стал с упоением целовать Карине. Видимо, это затронуло какие-то тонкие струны в душе видавшей виды представительницы ЗАГСа, ибо она вдруг резко выпрямила спину, схватила свидетельство о браке и решительно обратилась к целующимся:
— Подписав эту бумагу, вы подтвердили, что будете любить друг друга до конца дней своих! После сегодняшнего дня ты, Ашот, и ты, Карине, и думать забудьте о походах к другим женщинам! Особенно к испорченным!
Двести гостей превратились в одно ухо.
— Да мне, в общем-то, испорченные женщины без надобности как-то, — не полезла за словом в карман Карине. — А чего это вы о них вспомнили?
— Всякое бывает! — отрезала женщина. — Это моя функция как представителя ЗАГСа — блюсти мораль и честь! Не только до первой брачной ночи, но и после!
— Э-э-э, женщина, ты что-то не то говоришь! — вмешался отец Ашота, дядя Аристагес. — Мой сын не для того женится, чтобы блюсти мораль после первой брачной ночи. Монах он, что ли? И так уже месяцев семь все владельцы окрестных лаунж-баров звонят мне и спрашивают, не случилось ли чего с сыном? Зря мы, что ли, из Голландии двенадцать огромных красных яблок заказали?
— Как двенадцать? — бледнея и поворачиваясь к дяде Аристагесу, синхронно спросили новоиспеченная жена, ее мать и… Ашот.
— Так! Это же мой сын! А у меня по молодости меньше двенадцати раз не бывало! Да и сейчас я крепок!
— Помолчи сейчас же, богохульник и ирод! — вдруг закричала мама Ашота, уважаемая Анико. — Сглазишь! Не ты, так эти двести человек сглазят!
Начался гвалт. Каждый присутствующий мужчина счел своим долгом сообщить, что и у него за ночь никак не менее двенадцати раз, поэтому уважаемой Анико нечего бояться сглаза, мол, завидующих тут нет. Женщины же, напротив, стали доказывать, что ежели более трех раз за ночь, то молодая невеста может умереть от кровотечения, бывали, мол, случаи! Услышав про эти случаи, Диланян и Арсен начали рьяно спорить, какое именно заболевание может вызывать обильное, угрожающее жизни кровотечение; первый склонялся к передозу «Варфарином», второй не соглашался и утверждал, что это наверняка дефицит Кристмас-фактора, сопровождающийся идиопатической тромбоцитопенией.
Словом, воцарилась СИТУАЦИЯ, столь характерная для всех мест скопления армян числом более двух и обожаемая ими же. Размахивания руками и старания перекричать друг друга приняли угрожающий характер.
СИТУАЦИЮ спас дед невесты. Потеребив себя за левый ус, он походкой тифлисского князя с достоинством подошел к новоиспеченному мужу своей внучки, обнял его и сказал:
— Приноси хоть мешок красных яблок — право и честь твоя! Но ежели принесешь хоть одно коричневое — не знать тебе моего уважения и почета! А теперь, как говорят русские, ГОРЬКО!
…Ах, если бы он только последнюю фразу прокричал не в микрофон… Но, обняв Ашота, он оказался в каких-то несчастных двух сантиметрах от сего девайса… По сей день, в редкие моменты ссор с женой, Ашот достает DVD-запись их свадьбы, перематывает на семнадцатую минуту и, победно подняв палец, заявляет:
— Молчи, женщина, ибо уважение и почет твоего деда мне могут стать не так уж и дороги!
Надо сказать, что на его жену, вольнодумщицу и феминистку, сия фраза оказывает магическое действие…
Акт 17
Кое-как разобравшись, церемониймейстер посадил всех дорогих гостей за столы. Началось армянское празднование свадьбы.
Несколько традиционных тостов, скучных, ибо они неизменно звучат на каждой свадьбе на протяжении пяти тысяч лет, произнесли самые близкие и родные. Дальше наступила очередь кавора. Необходимо отметить, что одной из обязанностей крестного является вручение денег тому официанту, который приносит шашлык молодым.
Но наш крестный оказался большим оригиналом…
— Дорогие муж и жена! Дорогие и уважаемые родители мужа и жены! Дорогие и уважаемые деды, прадеды, бабки, прабабки мужа и жены! Дорогие неженатый брат и незамужняя сестра, дорогая моя собственная жена!
Присутствующие благоговейно слушали крестного.
— Как вы все знаете, недавно в республиканской больнице в реанимацию попали двое рабочих, откушавших несвежее мясо!
Пожалуй, единственными удивившимися стали Диланян и Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна, сидевшие по левую руку от жениха. Остальные «дорогие и уважаемые» безропотно слушали эту ахинею, никак не связанную со свадьбой.
— Но у нас ничего подобного не будет! — воскликнул крестный. — Ибо мясо для наших дорогих мужа и жены будет самым свежим!
Гвалт аплодисментов, пожеланий счастья и всяческих благ был ему ответом. Но крестный постучал вилкой по микрофону, намекая, что еще не все сказал… Двести человек покорно замолчали, а по спине Диланяна пробежали мурашки, он вдруг почувствовал недоброе.
— И вот почему! — громогласно заявил крестный и хлопнул ладонью по столу.
Примерно с секунду не происходило ничего. Дальнейшее вспоминается отдельными кадрами.
В зал зашел официант с мешком в руке. Встал в центре. Медленно развязал мешок. И отпрыгнул.
Из мешка пулей вылетел… поросенок. Поправка: обезумевший поросенок. Шлепнулся на мраморный пол, перебрал пару раз копытцами, взвизгнул пару раз и метнулся в лес ног под столами.
Зал вздрогнул. Начался переполох.
Официанты на карачках ползали под столом, свинья пронзительно визжала, гости повскакивали с мест…
Неизвестно, чем бы это все закончилось, не будь на свадьбе овцепаса Мовсеса.
С трудом запихнувшись под стол, непостижимым образом убрав внушительный живот куда-то в глубины самого себя, овцепас Мовсес издал ряд странных звуков, отдаленно похожих на «кхчпут-кхчпут-кхчпут». Неизвестно, это ли послужило причиной, но свинья резко остановилась, что позволило овцепасу поймать ее за заднее копытце.
