Раздались смешки.
– Но мы видели видео – вполне приличные помещения для того, чтобы полноценно выспаться, гостиница практически полностью была перестроена в начале девяностых годов прошлого века. А больше в номерах вам и делать нечего! Как я упоминал, при заводе есть столовая, где мы будем питаться. Кто не умеет есть палочками, пусть не волнуется, мы это предусмотрели и везем с собой одноразовые столовые приборы.
Раздались аплодисменты, смех и крики: «Вау!»
Переждав всплеск веселья, Пелетье продолжил:
– Итак, нам предстоит непростая миссия в Иньяне продолжительностью три месяца. Китайское правительство благодарит нас и прочих волонтеров из других организаций за бескорыстное стремление оказать помощь.
Чарли не в первый раз слушал о бедствии, но от слов, произнесенных доктором Пелетье, по спине пробежал холодок. В отличие от многих собравшихся здесь он представлял, какой огромный объем работы предстоит тем, кто восстанавливает разрушенные города, и тем, кто спешит на помощь людям. Их ждут тысячи испуганных, может, даже озлобленных людей.
Они лишились дома и всего самого дорогого, что может храниться в доме. Люди в одночасье стали нищими, пострадавшим не хватает воды и пищи. Так как большинство молодежи работает в крупных городах, среди раненых много одиноких стариков.
«Попытаться помочь такому огромному числу людей маленькой группе волонтеров не под силу, это надо осознавать. Вот что будет делать эта Анна в платке от Hermes, – вдруг с неприязнью подумал он, – если даже говорит по-китайски она едва-едва? Но раз они уже здесь, а доктор Пелетье возглавит миссию, они сделают все возможное, чтобы помощь была оказана». Чарли был наслышан о настоящих подвигах этого странноватого француза.
Тем временем «странноватый француз» закончил говорить, раздались аплодисменты, потом последовали вопросы. Чарли задумался вновь. Итак, как же это все началось, что он, вполне успешный китаец, уроженец Гонконга, стоит здесь, в центре Парижа, собираясь с многоязычной пестрой компанией в пострадавшую провинцию материкового Китая, вместо того чтобы сидеть на террасе собственного дома и, потягивая пиво, следить за сводками с биржи…
Ему тридцать восемь лет. Он женат, детей нет. В семье росла дочь от первого брака жены Шаошуй или, как все ее звали, Эми. Хотя семьи уже давно как таковой не существовало. Видимость, пустая оболочка – как дом, изъеденный термитами изнутри. Семья собиралась в полном составе только на традиционные семейные праздники, когда требовался сбор всего клана. Его жена работала риелтором, неплохо зарабатывала. Сам Чарли мог считать себя везунчиком. За все он благодарил свой счастливый джосс – некую божественную силу, которая осыпает человека благодатью или, наоборот, ставит палки в колеса. Вот в любви не везло, это факт.
Жизнь была стабильной, бизнес процветал, но чего-то не хватало. Словно берешь стакан со свежей родниковой водой, а она оказывается кипяченой, безвкусной. Когда в 2008 году в китайской провинции Сычуань произошло сильное землетрясение, Чарли случайно увидел в газете объявление, набранное не самым крупным шрифтом: «Требуются добровольцы, чтобы оказать помощь пострадавшим». Недолго думая, он позвонил по телефону, указанному в газете, и через три дня в составе группы строителей уже был в Сычуане. Там он впервые понял, что такое настоящее горе и настоящая благодарность.
Это заставило его задуматься, переоценить незыблемые до сих пор ценности. Горе и радость не знают границ – это он отлично понял. Работа волонтером стала потребностью. Он с удивлением обнаружил, что только в Гонконге насчитывается более тысячи разных организаций добровольных помощников. Волонтеры не получают денег. Но их награда не поддается исчислению в денежных единицах. Чарли понял, что нашел смысл в жизни. За несколько лет он побывал в Южной Америке, Африке, Австралии и даже на Аляске.
Задумавшись, Чарли вновь выпал из происходящего в зале, а в этот момент собравшимся вокруг раздавали большие белые конверты. Он огляделся – Анна взяла свой конверт изящным движением и открыла его. Удивительно, почему больше никто не замечает ее?
Тем временем Луи поднял руку и вновь призвал к вниманию:
– Нам, безусловно, помогут с переводом местные волонтеры. Но в первую очередь я хотел бы спросить, кто из здесь присутствующих знает хотя бы разговорный китайский язык?
Чарли удивился, что поднятых рук было не менее двадцати. Неплохо, если из сотни человек двадцать хотя бы слабо говорят по-китайски. Он открыл свой конверт – правила безопасности, расписание работ и занятий, подробная карта города, маленький словарик с самыми необходимыми выражениями на китайском языке.
Вылет был назначен на следующий день, в 5.30 утра. Летели до Пекина, потом чартерным самолетом до ближайшего к Иньяну уездного города Чаньджоу, где находился крошечный аэродром. Судьба или просто случай – но места Анны и Чарли оказались рядом – А 15 и В 15. Они улыбнулись другу другу, произнесли пару вежливых фраз. Утром Анна выглядела иначе – в джинсах, джемпере и кроссовках, с убранной назад челкой – казалось, что она проще и моложе, чем вчера. Не успел самолет набрать высоту, как она заснула. Чарли исподтишка разглядывал ее. Почему, спрашивал он себя, эта почти ничем не примечательная европейская женщина так волнует его? Он почувствовал странное тепло в груди, какого не испытывал со времени своих первых свиданий, на которые бегал в парк Коулуна.
Анна проснулась, когда стали разносить завтрак.
– Надеюсь, я ничего интересного не пропустила, – улыбнулась она, открывая коробку с завтраком.
– Абсолютно нет, – отозвался Чарли. – Весь самолет последовал вашему мудрому примеру.
– А вы?
– А я редко сплю в самолете. Да и вообще сплю мало. Это с детства.
– А что было в детстве? – поинтересовалась Анна, разламывая булочку.
– Я учился в школе-интернате, где основной дисциплиной были боевые искусства. Нас поднимали в пять тридцать, и весь день был посвящен тренировкам и учебе. А спать мы ложились в одиннадцатом часу.
– Какой ужас! – воскликнула она. – Так вы едете…
– Преподавать математику, физику и физкультуру. А вы?
– А я учить английскому и русскому языкам. Причем одновременно на одном уроке. Я слышала, что в школе уплотнили классы, дети учатся в три смены. Основные дисциплины преподают студенты из Китая, а вот дополнительные – предложили нам.
– В Иньян перевели детский дом, временно, конечно. Это дом для детей-инвалидов, я знаю, что от нас ждут помощи и там.
– Наверное. Скучать не придется, это точно. Но ради этого мы и отправляемся туда, верно?
Чарли кивнул, попивая невкусный чай.
– А вы родились в Гонконге? – продолжила расспросы Анна, приканчивая свой кофе и возвращая поднос стюардессе.
– Да. А вот мои родители – с материкового Китая, из провинции Шаньдун. Дедушка с бабушкой и родители бежали в Гонконг от голода и «солдат культурной революции» – хунвейбинов. А я уже родился в Гонконге.
