– Женился я рано. Был молод, неопытен, наивен. Она мне изменяла и делала это как-то по-глупому. Короче, через год мы развелись. Не по-хорошему, с разделом имущества, с чудовищными обвинениями. Меня задело – я-то был видный парень, неплохой врач, у меня была своя квартира, машина, а тут такое! И решил я мстить всему женскому полу.
– Какой ужас! – непроизвольно вырвалось у меня, и ложка плюхнулась в вязкое огнедышащее варево.
– Ничего ужасного, – спокойно отреагировал Игорь, спасая ложку. – Я менял женщин каждую неделю, за одними красиво ухаживал, другие сами вешались на шею. Короче, года три я был словно бешеный. Да не смотрите вы на меня такими глазами! Я же не насильник и не маньяк. А потом, в один прекрасный вечер…
– Вам встретилась чудесная незнакомка…
– Да-да, – он подбросил дров в печурку. – Уговорил меня приятель съездить на рыбалку. Возвращались поздно вечером, и мотор его машины заглох прямо у какой-то патриархальной деревушки. Постучали в первый дом, открыла девушка. Нежная, стройная, как колосок, скромная. Мы объяснили ситуацию, попросились на ночлег. Она впустила нас в дом, ее мать нас накормила, уложила спать. А утром их сосед пригнал трактор, вытащил нашу машину, и мы поехали домой. Но девушку я забыть не мог. После моих донжуанских похождений Судьба посылает мне такого ангела! Я спрашивал себя: за что? И не верил своему счастью.
– И что потом? Вы женились на этом ангеле?
– Конечно. Это было наваждением. Свадьбу праздновали в деревне – глупо, с треском, с пьянкой. А потом я взял свою ненаглядную и повез в Москву. Привез, на руках внес в квартиру, поставил, как хрустальную богиню, на паркет. «Ну, думаю, пылинки буду сдувать с тебя, любушка моя!» А она руки в боки и ка-ак запульнет матом.
– Как же это так? Ей что-то не понравилось?
– Как раз понравилось. Просто таким образом выразила восторг, по– другому не получилось. Как она сдерживалась при мне все время моего жениховства – не пойму. А ведь учитель младших классов, педагог!
– И что дальше?
– Все. Стали жить-поживать. Добра наживать. Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец, – со странной улыбкой зачастил Игорь.
– Мда, получается: по усам текло, да в рот не попало, – пробормотала я, поднося ложку с вареньем ко рту. – Пора нам попробовать творение рук наших, а то придет Анжела и, если что не так, оставит нас без варенья.
– Осторожно, горячее! – предупредил Игорь.
– Смотрите! – я поднесла ложку к нему: – Оса!
– Сладкая смерть, – мрачно констатировал Игорь, осторожно извлекая осу за крылья из вязкой массы.
– Тем не менее, попробуем, – он осторожно попробовал варенье с конца ложки и закивал головой: вкусно!
– Теперь я! – И я тоже слизнула капельку варенья, а потом, распробовав, облизала всю ложку. Игорь, не дыша, смотрел на меня.
– Слушайте, я прямо хрюшка какая– то – слопала все варенье! – я растерялась от его пристального взгляда. А он протянул руку и пальцем стер с моих губ пятнышко варенья. Его прикосновение отозвалось во мне странными мурашками по спине, и я вздрогнула.
– Ничего, – странным голосом произнес он.
Мы молча смотрели друг другу в глаза.
– Аля, – хрипло позвал он и взял за руку. – Аля, – повторил он, развернул руку и поцеловал ладонь.
Я вздрогнула снова. Варенье кипело и пузырилось в огромном тазу, а деревянная ложка плавала по поверхности огненно-желтой вязкой массы.
– Ага, голубчики, – во двор забежала Анжела, – как тут у вас, продвигается? Она сунула нос в таз, понюхала и заключила:
– Готово!
– Да ты попробуй! – Я выловила ложку и протянула ей.
– Не-е, я всегда готовность еды на нюх пробую. Так вернее, – засмеялась она. – Молодцы! Сейчас закатывать в банки будем. Игорь, далеко не уходите, будете машинку держать. Аля с собой пару баночек возьмет. Вы, Игорь, супругу свою обрадуете!
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Игорь, – Татьяна будет рада.
Весь день мы трудились над проклятыми банками, я уже и не надеялась попасть на пляж, чтобы попрощаться с морем.
– Да уж беги, окунись напоследок, – смилостивилась Анжела к вечеру, – мне Игорь поможет! А вечером я выставлю бутылочку своего винца в честь твоего отъезда, – и она подмигнула мне.
– Как отъезда? – Игорь побледнел.
– Как-как, обычно! – Анжела с натугой поднимала банки на стол, – у Альки отпуск кончился, у вас начинается.
Когда я вернулась с пляжа, меня ждал накрытый стол в хозяйской беседке, увитой виноградом. Курортникам рассиживаться в беседке строго воспрещалось, и только сегодня, ради меня, Анжела сделала исключение. На столе высилась бутылочка с домашним вином, стояли блюда с салатом и фаршированным перцем. Прямо пир на весь мир! На прощальный ужин, кроме меня, был приглашен только Игорь. Анжела внимательно посмотрела на нас и произнесла первый тост:
– Много у меня за лето бывает людей, да вот прикипела я сердцем к Альке. Хорошая она девчонка. Я хочу выпить за то, чтобы у тебя были любовь, счастье и чтобы ты никогда-никогда не знала одиночества! – вдруг всхлипнула она.
Последняя часть тоста оказалась слегка подмоченной, но мы дружно чокнулись, выпили, и Анжела поцеловала меня мокрыми губами в щеку. После этого она посидела еще минут десять, а потом, сославшись на дела, оставила нас одних.
Стемнело. На столе догорала свеча, ее свет отражался в зрачках Игоря. Он взял мои ладони в свои руки. Они оказались неожиданно мягкими и горячими.
– Аля, – одними губами произнес он, – иди сюда, Аля!
В полутемном дворе было тихо, только позвякивал цепью дворовый пес. Курортники ушли гулять, Анжела смотрела телевизор. Вокруг нас не было никого, только звездное южное небо в просветах виноградных листьев. Поцелуи Игоря были нежными, ласковыми, немного нерешительными. Мне нравился вкус его губ, его короткие вздохи. – «Зацелую допьяна, изомну, как цвет», – тихо сказал он. «Как прав был Есенин, я только теперь понял смысл этой фразы».
На следующее утро мы сидели на жесткой лавочке в душном здании аэропорта и крепко держались за руки. Я улетала. А через час должна была прилететь семья Игоря. Мы обменялись телефонами, но я знала, что курортные знакомства недолговечны, и старалась не строить никаких иллюзий.
А через три недели, когда крымский загар и крымские воспоминания побледнели и я с головой погрузилась в новую работу, он позвонил сам.
– Я так хотел позвонить раньше, но не мог! – кричал он в трубку, словно находился на другом конце света. – Столько дел в больнице! Очень хочу тебя видеть!!!
– Где?
– Давай я подхвачу тебя где-нибудь в городе, поедем к моим друзьям! А хочешь – просто покатаемся.
Ресторанов в голодной, неосвещенной Москве начала девяностых было немного, да и не по карману они были хирургу городской больницы. Мы кружили в его потрепанных «Жигулях» по городу, останавливаясь на обочинах. Часто мы сидели вместе в больнице во время его ночных дежурств, пили чай с Анжелиным вареньем, иногда друзья оставляли ключи от своих квартир…
