Один из них почитаем в нашей семье по сей день. «Прикрой, атакую!» – кричал комэск своему ведомому, и эта команда заставляет моих стариков вздрагивать даже спустя сорок лет после окончания войны.
«Запомни, внучка, все, что ты здесь видишь, – истинная правда. Такой была НАША война», – убежденно говорили деды через полтора часа напряженного вглядывания в экран – все равно в который раз.
Надо же было такому случиться, что в этом году мой шеф пожелал проводить переговоры в бизнес-центре серебристой столицы Британской Колумбии, в городе Ванкувере, именно девятого мая! Стоит ли говорить, что я всеми силами пыталась отказаться от поездки? Однако это только подлило масла в огонь, и шеф, у которого в жизни нет ни праздников, ни будней, а есть сплошной день под названием «бизнес», строго-настрого приказал мне прилететь самым неудобным рейсом, чтобы сразу же начать переговоры. Сам он прибывал в Ванкувер частным самолетом из Нью-Йорка – комфортабельно и культурно.
После многочасового полета над Атлантикой я судорожно зевала и никак не могла сосредоточиться. Шутка ли – в Москве четыре часа утра, самое время поспать, а здесь уже три часа дня! Два раза я переспросила, пока осознала вопрос таможенника, едва смогла сформулировать название гостиницы для водителя такси и, мертвая от усталости и смены часовых поясов, разрешила портье схватиться за мой чемодан и водрузить его на пустую золоченую тележку для багажа.
– Is that all your luggage? Est-ce que c'est tout votre bagage? – В вопросе портье мне послышалась издевка. Его широкое лицо с задорным носом уточкой и чуть опущенными вниз уголками глаз вот-вот готово было расплыться в улыбке.
– Да, у меня только один чемодан, – сообщила я, – я даже могу донести его до номера самостоятельно.
Но портье уже катил тележку к лифту, и мне ничего не оставалось делать, как величественно следовать за ним по мраморно-пафосному холлу роскошной пятизвездочной гостиницы. Я знала, что портье любят одиноких леди, путешествующих налегке: надо просто вцепиться мертвой хваткой в чемодан или саквояж, а потом стоять с постной миной в номере, ожидая, когда непрактичная дама выудит из сумки крупную купюру (кому охота идти менять деньги в ближайшее отделение банка?). Я знала этот старый трюк и, надо же, попалась на него сама! Объясняю это только усталостью и… лицом портье, казавшимся мне до неприличия знакомым. Тренированное ухо давно уловило акцент, но в Канаде много эмигрантов. Настоящий рай для гастарбайтеров!
– Merci, maclame, – портье низко склонился над моей рукой, цепко выхватив из нее купюру, – если вам что– нибудь понадобится… Si vous voulez…
– Thank you, – я бесцеремонно оттесняла улыбающегося наглеца к двери, – ничего мне не понадобится!
Наконец-то можно броситься на широкую кровать! Как хорошо, что у меня есть еще три часа до приезда шефа! Уже засыпая, я вяло подумала о том, что надо обязательно распаковать чемодан, а потом перед глазами возникло лицо портье. Еще приснится! Нет, он определенно кого-то напоминает!
Разбудил меня настойчивый звонок телефона: шеф сообщил, что он уже прилетел и ждет меня через час в баре отеля, после чего мы отправимся на деловой ужин. Я взглянула на часы, произвела подсчет и определила, что в Москве сейчас вот-вот должно наступить утро Девятого мая. К параду оба деда обязательно встанут, будут смотреть, переживать.
А я здесь, в Ванкувере. Ладно, сейчас быстро распакую чемодан (надеюсь, что костюмы не помялись), приму душ, быстренько уложу волосы, чуть-чуть косметики – и готова!
Спустя час я, надушенная и бодрая, восседала на высоком табурете у барной стойки и попивала апельсиновый сок.
– Привет! – Шеф плюхнулся на соседний табурет и махнул рукой мордатому бармену: – Один скотч, плиз!
– Как долетели? – вежливо осведомилась я.
Он сморщился:
– Болтанка! Жуть! Как в Москве?
– Праздник! – многозначительно заметила я.
– Да? – Он рассеянно покрутил картонный кружок под стаканом.
– Что нам предстоит? – предпочла я перейти на деловой тон.
Шеф нахмурился и стал излагать суть проекта, о котором нам предстояло беседовать с канадскими партнерами, но я не слышала его. В баре появился тот самый портье, который так галантно доставил мой чемодан в номер. Теперь, без униформы, он выглядел проще и моложе. Он махнул рукой бармену, тот перегнулся через стойку, подставил волосатое ухо, в которое портье что-то жарко застрекотал. Бармен выслушал тираду, величественно кивнул и повернулся к новому клиенту. Портье отошел, и снова его профиль показался мне удивительно знакомым.
– Вы меня слушаете? – Шеф с недоумением смотрел на меня.
Я сделала строгое выражение лица и кивнула.
Когда шеф увлечен, он может повторяться бесчисленное количество раз.
Сейчас он загорелся новой идеей, ради воплощения которой мы и прибыли в Ванкувер. Шеф убежден, что в России с переработкой леса дела обстоят совсем плохо. Где можно набраться опыта? Три месяца назад состоялась первая поездка в Канаду, после которой он не спал, не ел, мотался по стране, скупал акции давно стоящих предприятий лесоперерабатывающей промышленности.
«Продукция лесной переработки – это high tech, – шеф назидательно поднимал палец, – мы практически отдали этот рынок Китаю и Швеции. Лесное хозяйство надо восстанавливать». Сегодня мы вплотную приблизились к реализации этой идеи: нас пригласил на обед один магнат канадской лесоперерабатывающей промышленности, отдающий свое устаревшее оборудование в лизинг. Нас предупредили, что обед в особняке магната будет деловым, поэтому наряжаться не стоит.
– Смотрите, – шеф качнул бокалом в сторону высокого худощавого мужчины, сидевшего за столиком, – да ведь это Жан Жак!
– Точно, он, – подтвердила я, чувствуя приятное покалывание в области солнечного сплетения.
Жан Жак, единственный человек, к кому мой шеф относился по-дружески, жизнелюбивый, вечно молодой, подтянутый и невероятно обаятельный, тоже увидел нас и сделал приглашающий жест в сторону своего столика.
– Пойдем, поболтаем немного, – скрывая радость, пробормотал шеф.
Когда-то Жан Жак заразил шефа любовью к яхтам, и теперь, где бы они ни встретились, разговор неизменно протекал в русле обсуждения достоинств и недостатков различных плавсредств.
– А вы все хорошеете. – Галльский шарм Жан Жака, обращенный на меня, всегда производит нужный эффект. Я почувствовала, что немного краснею и становлюсь красивее от восхищения, сияющего в глазах нашего французского друга.
– А вы выглядите, как настоящий капитан. Где ваша прекрасная яхта? – Я с удовольствием рассматривала темно– голубой блейзер Жан Жака, похожий на капитанский китель.
– А как же! – Он похлопал себя по колену. Я знала все значения французской жестикуляции, но этот жест растолковать не смогла.
– Что это значит?
– Серые фланелевые брюки.
