– Николай, слышишь? – спросила Алена.
Он напряг слух, но ничего не услышал.
– Тишина. Как тихо, Коль! Это так редко бывает, – мечтательно произнесла жена.
Сегодня Алена казалась усталой, поэтому он приказал ей отправляться в постель, а сам, оставшись на кухне, перемыл посуду и убирал со стола. Движения были привычными, ему часто приходилось делать эту нехитрую работу после ухода гостей. Алена была очень благодарна мужу, искренне хвалила его перед своим отцом и младшим братом.
Когда, покончив с уборкой, он улегся спать, Алена в полусне крепко прижалась к нему. Николай оставался неподвижным, ему не спалось. Он вспоминал, как двенадцать лет назад, когда они только поженились, ни одна ночь не проходила без любви и ласки. Николаю нравилась неподвижная покорность Алены, ее податливость, желание сделать все, чтобы ему было хорошо.
Сегодня впервые захотелось сбросить руку жены со своего плеча, встать, уйти спать в гостиную. Там, устроившись на прохладной простыне, он смог бы помечтать о нежных руках Татьяны, мысленно услышать ее неторопливую речь, ее советы, как лучше поберечь свое сердце. Незаметно Николай уснул. Утро началось с обычной спешки и беготни.
Проводив жену до больницы (а эту обязанность он исполнял каждое утро неукоснительно), Николай поехал к себе в клинику. Его уже ждал первый пациент. Картинно развалив обрюзгшее тело в кресле, бывший танцор Большого театра, находившийся на заслуженном отдыхе, но все еще представляющий себя неотразимым и воздушным эльфом, нетерпеливо перебирал ногами в ожидании массажа. Его постоянно терзали боли – несколько травм позвоночника давали о себе знать, коленные суставы отказывались служить. Выворотность, тщательно заученная в стенах балетного училища, мстила стареющему эльфу.
Два года уже не служит Николай в Большом, а ходят к нему по старой памяти танцоры и балерины. В театр он попал совершенно случайно. Хорошая знакомая работала врачом в Большом, она и порекомендовала его в массажисты. Николай знал, что заработки в театре не ахти какие, но все компенсируют зарубежные командировки. Первые выезды в соцстраны вызвали у него неизведанный до сих пор азарт шопинга. Когда же труппа собралась в Америку, Николай не спал ночами – ведь решался очень важный вопрос – кто поедет с театром. Наконец балетное начальство решило – едет врач, которая будет при необходимости выполнять функции массажиста.
Николай маялся, грыз пальцы. В душе поселилась тоска и злоба на весь окружающий мир. И в один прекрасный день он собрался с духом и обратился с маленькой информашкой в отдел кадров. Сообщил, что врач скрыла от коллектива наличие родственников в Румынии. Социалистическая страна, но все же заграница…
Николай усмехнулся: «Было дело». Он до сих пор и работал бы там, если бы не Алена.
– Изгуляешься ты там и сопьешься, – без конца твердила она, – как я одна буду?
После очередной «проработки», махнув на все рукой, Николай подал заявление об уходе и вернулся в свою клинику. Сердце начало пошаливать – бросил пить и курить, стал плавать в бассейне, а по в выходным долгие часы гулять с женой в Нескучном саду.
Впервые вспомнив о сердце, Николай чутко прислушался к себе. Но сегодня сердце билось ровно и спокойно. Пациенты шли один за другим, Николай автоматически тер, мял, массировал. Приближался вечер. Вечер, когда ему впервые не хотелось идти домой. Разыскав записку с телефоном Татьяны, он позвонил ей в поликлинику.
– Она работала сегодня до обеда, – сухо доложил ему девичий голос.
Значит, Татьяна дома… Положив руку на телефонную трубку, он задумался.
Татьяна без конца вспоминала встречу с Николаем, его визит в поликлинику. С сердцем ничего страшного, возрастные изменения. Но он был так напуган, так нуждался в сочувствии. Она стала вспоминать его лицо – отдельно черточка за черточкой: античный лоб, слегка вьющиеся волосы, прямой нос, выразительные миндалевидные глаза. И только губы, слишком узкие для такого лица, портили совершенную картину. Когда Николай постареет, рот западет и станет совсем не видным на лице.
Все-таки смешно, как трясутся мужчины за свое здоровье! Повышенная температура, слабая боль в горле сваливают их на неделю в постель, превращая в нытиков и невротиков.
Но у нее терпения всегда хватало. Когда последние месяцы мужа, умиравшего от рака, превратились в сплошную агонию, все окружающие только удивлялись бесконечному терпению и спокойствию Тани. «Ты – сильная», – говорили ей подруги. Таня сжала и разжала кулаки. А куда эту силу девать? Ах, если бы у нее были дети! Но тут же одернула себя. Идиотка! Расквакалась, как жаба на кочке, а дела, намеченные на сегодня, так и не сделаны! Она яростно загремела кастрюлями и противнями.
Внезапный звонок в дверь так и застал ее – в стареньком халате, руки в муке, прядь волос выбилась из-под косынки… На пороге стоял Николай. Он молчал, предоставляя Татьяне самой придумать подходящую реплику.
– А я о вас только что думала, – ласково произнесла Таня, пропуская его в переднюю. – У меня дар предвидения, даже пироги затеяла!
Николай дождался, пока пироги будут извлечены из духовки, стал восторгаться их красотой и восхитительным запахом, отведал несколько кусков, выпил свежезаваренного чаю. Он смотрел на Татьяну и не мог налюбоваться. Она переоделась в мягкое серое трикотажное платье, пригладила свои непослушные белокурые волосы, отчего стала похожей на провинциальную барышню с тугим яблочным румянцем и озерной голубизной глаз.
Время шло. Николай не мог заставить себя уйти. Татьяна его тоже не торопила. Она что-то рассказывала, он вторил ей, напряженно следя за движением ее губ. Эта женщина притягивала к себе как магнит. Прервав ее на полуслове, он встал и, обняв за плечи, прижался губами к ее рту. От нее пахло пирогом, корицей, мятой, которую она добавляла в с заварку. Поцелуй был долгим, Николая зашатало. Но сильные руки подхватили его и повели. Закрыв глаза, он улыбнулся. Он доверился этим рукам.
Когда Николай вернулся домой, Алена уже спала. На кухне на столе был оставлен ужин, прикрытый салфеткой. «Мог бы позвонить», – совестила лежащая рядом с тарелками записка. «Не мог», – усмехнулся он, откусывая большой кусок от отбивной – в нем проснулся зверский голод.
С этого вечера его жизнь четко разделилась на три составные части: дом – клиника – Татьяна. Николай был осторожен. Никто ни о чем не должен догадываться. Для отлучек на выходные он выдумал воскресный профилакторий, где якобы по совету кардиологического светила поддерживал свое сердце. Для ночных отлучек пришлось изобрести необременительные ночные дежурства в травмпункте.
Так прошло полгода. Татьяне не верилось в свое счастье. Нежданно-негаданно появился в ее жизни Николай. Коленька. Так больно отпускать его домой, к жене. Особенно неприятно, когда каждое утро он вскакивает в семь как угорелый и уезжает домой.
– В чем дело? – не один раз пытала его Таня.
– У нас ключ от сейфового замка один на двоих, жутко сложный, – наскоро целуя ее, объяснял Николай, убегая…
