— Зато у тебя в жизни наступят огромные перемены. И все не к
лучшему. Нет, — подытожила Денисия, — по-любому признаваться банкиру нельзя.
Тайну его подслушала, на ус намотай и помалкивай до лучших времен. Куда
спешить? Кто знает, что завтра будет? Как говорил Ходжа Насреддин, завтра или
падишах умрет, или ишак сдохнет, или со мной что-нибудь приключится. Может,
твоего банкира на днях паралич разобьет, может, ты станешь юной вдовой.
Короче, Зойка, если клянешься держать рот на замке, без
всякого раритета пойду на свидание к Сашке.
Зойка, презрительно дернув плечом, процедила сквозь зубы:
— Теперь без тебя обойдусь. Сама пойду и плевать я на
банкира хотела. Пускай делает со мной все, что хочет, я его не боюсь.
Денисия вздохнула, с жалостью головой покачала и принялась
увещевать:
— Глупая ты глупая. Эка невидаль, банкира она не боится.
Зато Сашку потерять боишься. Если выследит банкир, куда ты ушла, считай — и
Сашка все знает. Ты же год с лишним парня морочишь. Ждать обещала, а сама
бегом, вприпрыжку замуж. Ах, влюбилась! Ах, разлюбила! А Сашка верит, невестой
считает тебя, на мобилу звонит, письмами с фронта забрасывает, строчит стихи о
любви… Эх ты, стерва! — в сердцах заключила Денисия.
Зойка взвыла, хватая сестру за руки, и лихорадочно
зашептала:
— Я не стерва, не стерва, я люблю его, по-сумасшедшему его
люблю, но кто виноват, что он нищий?
Я денежки собираю. Сашка придет с войны, брошу банкира,
уедем туда, где он нас не найдет. Квартиру купим, машину купим, детей родим.
Клянусь, Денька, все так и будет.
Болью и ревностью Денисию обожгло. Она яростно вырвалась из
цепких рук Зойки и зло отрезала:
— Ну так и молчи, если есть ради чего.
— Хорошо, — решительно согласилась Зойка. — Буду молчать. Уж
недолго осталось. Зато потом всем о подонке так раззвоню, что мало ему не
покажется, а пока буду молчать. Скоро Сашка с войны придет, через год, вот
тогда этой мрази все слезки мои отольются. Так опозорю его через Пыжика. Пыжик
за информацию эту еще и приличные денежки выложит.
Мстительный задор в глазах Зойки вдруг мгновенно угас. С испуганной
растерянностью она уставилась на сестру и с мольбой вымолвила:
— Денька, ты пойдешь на свидание?
— Пойду, — отворачиваясь, сердито буркнула Денисия.
— Без раритета пойдешь?
— Сказала же…
Зойка радостно взвизгнула:
— Какая ты у меня бескорыстная!
— Почему бескорыстная? — удивилась Денисия. — Ты же обещала
молчать.
— Да-да, конечно, — подтвердила Зойка"
— Тогда вези меня домой. Я устала.
Глава 6
Нет, этой ночью ей не работалось. Да и сколько там до утра —
вот-вот рассвет. Денисия решительно отодвинула от себя старофранцузский
словарь. Какой уж тут перевод. Из головы не шла таинственная история с
банкиром.
"Что же Зойка могла подслушать? Любопытно до жути. Даже
Сашка Гусаров на второй план отошел.
Кстати, за этим банкиром забыла спросить, когда Александр
приезжает".
Денисия зевнула: «Зеваю, а спать не хочется. Телевизор, что
ли, включить?»
Ночной канал демонстрировал грудастую деву, та неплохо пела,
но пошло ухмылялась и преотвратнейше трясла тощей задницей. Денисии не
понравилось, но выключать телевизор она не стала. На диван прилегла, не
раздеваясь, пледом укрылась и задумалась.
Обо всем. О Сашке (как он там?), о банкире (гад настоящий),
о Зойке (нет от нее покоя), о Степке (до смерти пирожки надоели), о Федьке
(завтра снова придется топать в гостиницу, дежурить за нее, что тоже не сахар),
о Пыжике (надо к нему забежать)…
В последней мысли мелькнул пижон. Перед ним почему-то было
стыдно, под ложечкой заныло чувством вины… А потом Денисия отрубилась. Не
заснула, а именно отрубилась: вот она была и.., нет ее, труп — хоть из пушек
пали, не разбудишь.
Проснулась так же мгновенно, как и заснула. Обнаружила себя
уткнувшейся лбом в спинку дивана — вот почему тяжело дышать. И тут ее словно
током прошило: голос! Знакомый голос прямо над ухом!
Замерев от ужаса и не решаясь отлепить от спинки дивана лоб,
Денисия лихорадочно размышляла: где она слышала этот голос, чей он?
Будто обухом по голове сознание выдало ответ: пижон! Его
небрежные интонации, словно принуждают беднягу, словно не по своей охоте
трещит.
А пижон трещал, ох как трещал! Быстро и вдохновенно говорил
что-то там про какие-то трудности, про права и прочие дела…
«Да на кой мне его проблемы? — рассердилась Денисия. — И
вообще, как он сюда попал? Как нашел меня? Как в квартиру вошел?»
— Так ты следил за мной, наглец! — гневно закричала она и,
вскочив с дивана, наткнулась глазами на холеную физиономию пижона.
Он хитро улыбался и обещал:
— Думаю, это будет для вас приятной неожиданностью.
Пижон пялился на нее с экрана телевизора, точнее, на экране.
Это событие Денисия восприняла как еще большее чудо.
«Так вот где я его видела, — прозрела она. — Это же модный тележурналист
Матвей Аронов. Чуть ли не каждый день крутят по ящику его программы, а он
кочует из одной в другую: из развлекательной в политическую и обратно. Вон оно
что! Оказывается, телезвезда мой пижон!»
Долго млеть от прозрения Денисии не пришлось — позвонила
Федора, гаркнула в ухо:
— Денька, ты не забыла, что сегодня дежуришь за меня в
отеле? На тебе пятнадцать номеров и три вип-персоны. Не забыла?
На экране возник знаменитый правозащитник Эльдар Валев — как
всегда, элегантен, одет с иголочки. Он и был приятной неожиданностью, обещанной
телезрителю Ароновым.
— Нет, про дежурство я не забыла, — не отрывая жадного
взгляда от Валева, ответила сестре Денисия, — но это еще вопрос. После обеда
точно тебе сообщу. Так что слишком там не расслабляйся.
— Чума-а-а-а, — капризно пропела Федора и исчезла из
оглохшего уха.
Потом в это бедное ухо залезла Степка со своими чебуреками:
очень интересовалась она вчерашней торговлей. Потом позвонила Зойка, но не
успела открыть и рта.
— Сашка когда приезжает? — с ходу спросила Денисия и, чтобы
лучше слышать, выключила телевизор, невзирая даже на Валева.
Зойка вздохнула:
— Пока не знаю сама. Он на днях должен мне сообщить. Я для
него специально отдельную мобилу купила, только редко он мне звонит.
