— Вовремя приду, — пообещала Денисия, внутренне торжествуя.
Проиграли ей сестры спор. На кой фиг нужны эти шмотки, если
перед мужем родным приходится так трястись? Она же, Зойка, ноль без палочки.
Рабыня Изаура. Вся во власти банкира. Захочет — оставит, захочет — прогонит.
Уйдет сестричка в чем мать родила. Зря Зойка тратит время на своего банкира,
лучшие годы ему отдает, свою жизнь молодую…
Больше Денисия об этом не думала: все мысли, все чувства
поглотил прием. В тот вечер один только миг немного испортил ей настроение:
миг, когда увидела она на приеме Аронова. Почему-то захотелось оправдаться,
даже поманила его и начала объяснять, но, заметив его восторженное изумление,
Денисия передумала, и правильно сделала.
А потом ей стало вообще не до Аронова. С ней беседовали
такие люди! Такие люди! Государственные деятели! Артисты! Ученые!
В тот вечер здорово напрактиковалась она во французском.
Практиковалась бы еще и еще, если бы не обещание, данное Зойке.
«Вот и кончен бал, — подумала Денисия, нехотя покидая прием,
— карета Золушки превратится в тыкву, а бриллианты нужно срочно вернуть
сестре».
А на следующий день — проза жизни: Ларка с ее переводом,
Зойка с ее любопытством-страстями по Сашке, Федька с ее отелем, Степка и ее
пирожки.
И в центре этой прозы вдруг поселились боль, страх за
будущее.
"Что за боль? Что за страх? Плохое предчувствие?
Оно или не оно?" — весь день гадала Денисия.
Гадала до тех пор, пока не позвонила Зойка. Дальнейшее
развивалось с такой остротой, что некогда было гадать — приходилось
действовать, на ходу принимая страшно ответственные решения.
Думала, будет одно, а вышло другое. Закрутился калейдоскоп
событий: приезд на дачу, встреча с Зойкой, как снег на голову банкир, его
неожиданное появление с таинственным Карлушей, их непонятный спор и.., смерть
сестры.
Вот такой калейдоскоп.
Калейдоскоп?
Хорошенький калейдоскоп. Жернова! Мясорубка!
Затянула Денисию и безжалостно закрутила, закрутила…
Прокрутила и выплюнула.
Очнулась выплюнутая мясорубкой-судьбой Денисия за рулем
Зойкиного красавца «Феррари». На бешеной скорости мчит, а куда, не знает.
Начала лихорадочно думать, складывать — что куда. И чем больше складывала, тем
меньше оставалось решимости.
Той решимости, которая ее в шмотки сестры загнала да за руль
усадила.
«Зачем я это сделала?» — спрашивала она себя, даже мысленно
не решаясь признаться, что из-за Сашки Гусарова. То ли потрясла смерть сестры,
то ли разум вообще помутился, но в минуту дурную мелькнула шальная мысль: ведь
теперь не придется врать:
Денисия умерла, а она уже Зоя. Настоящая Зоя — не придерется
никто. Теперь никто ей не помешает быть настоящей невестой Сашки.
А Карлуша… Карлуша пускай идет на фиг. Пусть еще поищет ее.
Та минута, затмившая разум, прошла и унесла с собой
храбрость. Денисия протрезвела и спросила себя: "Зачем? И в самом деле,
зачем? Пыжик во всем виноват. Не вовремя он подвернулся с дельцем своим:
"Паспорт, Денька, прихвати и дуй ко мне скорей.
Тут наклевывается…" Вот и наклюнулось".
Не было бы при Денисии паспорта, было бы все иначе.
Вернулась бы она домой и тихо, как мышь, сидела бы. Откуда банкиру знать, что
она свидетель?
Приехала Денисия на такси, потом в чулане скрывалась…
Эх, что о том? В любом случае надо выкручиваться. Выдавать
себя за Зойку — бред. Как такое стукнуло в голову? В какую минуту шальную?
«В какую? — разъярилась Денисия, пытаясь найти себе
оправдание. — А не в ту ли, когда родная сестренка с пробитой башкой в кресле
лежала, а хваленый ее муженек делал ноги? За что он, сволочь, грохнул ее?
Грохнул-то, ясное дело, не он — тот, Карлуша, ну да какая разница? Зойки-то
нет! Нет и не будет уже никогда!»
— Зойки не будет, — заскулила Денисия. — Зоюшки, Зоеньки,
хитруньи моей дорогой, кокетки и хохотушки…
Мысль о том, что не увидит она больше сестры, рвала сердце
на части, рождая не только острую боль, но и жгучую ненависть.
«Ничего, поквитаюсь еще с банкиром, — решила Денисия, скрипя
зубами и до отказа давя ногу на газ, — будет знать, с кем связался. И до гада
Карлуши я доберусь. Пусть не думают богатей, что все им дозволено, что все
менты и суды у них куплены. Куплены? Хрен с вами! А мы в суд не пойдем!
Обойдемся своими силами! Еще поглядим, кто кого!»
Неслась Денисия бешеным вихрем навстречу своей судьбе.
Скорей! Туда! В неизвестность! Мимо мелькали машины. Встречных, за рулем
обнаруживших бабу, лихорадило. Спешно давали сигналы зажженными фарами: дура,
куда летишь! Скорость-то сбрось, и сама разобьешься, и нас побьешь…
Но она летела, неистовая: слезы струями по щекам, мелкой
дрожью хрупкое тело… И никто не знал, что сидит за рулем не девчонка, не баба,
а дикий от ненависти, страха и боли организм, беспомощный и опасный.
Клин клином вышибают. Когда раздался визг тормозов (и ее и
чужих), когда «Феррари», балансирующий на двух колесах, едва не занесло в
канаву, Денисия вдруг успокоилась. Хладнокровно выравнивая машину, она разъехалась
с сыплющим матом встречным и больше не жала на газ: ехала ровно, спокойно.
И точно так же текли ее мысли. И сразу выяснилось, что надо
делать: перво-наперво деньги из банка забрать. Остальное успеется.
Денисия, не выпуская руля, свободной рукой открыла сумочку
Зои, потрясла… На сиденье выпали: связка ключей, пара сотовых, расческа,
косметичка и.., все.
Все! Карточек не было!
Но Денисия знала характер сестры — Зойка жила под девизом:
все свое ношу с собой. Карточки быть должны. Где они? Где?
— В документах! — догадалась Денисия.
Распахнув «бардачок», она вытащила бумажник сестры, раскрыла
его: паспорт, права, пластиковые карточки. Целых пять штук.
«Узнаю запасливую Зойку», — с горькой нежностью подумала
Денисия, снова давя на газ.
Надо было спешить. До закрытия банков оставалось совсем
немного.
Глава 11
Деньги Денисия получила легко: все пять карточек отоварила.
Набралась неплохая сумма, но, если честно, Денисию она
разочаровала. Против тех грандиозных мучений, которые Зойка испытывала от своего
банкира, не деньги, а крохи, мышиные слезы. Такие, если слегка поднапрячься,
заработала б Зойка сама, без муженька-кровопийцы. Еще один аргумент в пользу
Денисии в ее споре с глупыми сестрами.
