Женщина для таких не человек, а игрушка, развлечение. Разве
мог этот Гарик защитить невесту? Он себя не умеет защитить.
А вот Денисия уберечь сестру могла. Если бы она не пошла на
свидание к Александру, если бы дома осталась, Степанида не позвонила бы своему
жениху, и Карлуша не узнал бы, где она прячется…
Опять Александр! И здесь Александр! Слишком много бед
наделала она из-за этой любви. В душу начал заползать незаметный еще пока
холодок.
"Никогда себе не прощу, — шептала она побелевшими
губами. — Никогда! — И тут же на себя разозлилась:
— Так нельзя. Не об этом должна я думать.
Потом. Казнь — потом. Упреки — потом. Все потом.
А сейчас — к Ларисе".
Глава 2
В благополучной семье Ларисы разразился страшный скандал.
Гнусный, невообразимый, с воплями, оскорблениями и прочим, прочим, прочим…
Чем донял Рашидик Ларису, невозможно было понять, но, судя
по его разодранному лицу, она бесстрашно сражалась, лютовала и достала-таки
благоверного. Разошелся и он, да как! Даже позволил себе почесать об жену
кулаки, после чего Лариса успокоилась, плюнула в его «поганую рожу», схватила
на руки орущего благим матом Зюзика и укатила.., к свекрови. К Асии
Махмутьевне. За город. За справедливостью и любовью.
«Может, оно и к лучшему», — смекнула Денисия и, недолго
думая, прыгнула в электричку.
Лариса, ее увидев, ахнула и, зажимая ладошкой рот,
вскрикнула:
— Зойка!
Хотелось сказать: «С чего ты взяла? Я Денисия».
Но пришлось молчать. Денисия лишь кивнула — на глаза
навернулись слезы, спазм перехватил дыхание…
В общем, слов не нашлось.
Лариса всплеснула руками:
— Ой, бедная ты моя! Я сама вся обрыдалась!
Пойдем в мою комнату!
Там сумбурно и долго говорили сразу про все: про скандал в
доме Лариски, про незаконченный ремонт, про убийства сестер, про то, что Зойка
главная подозреваемая, про то, что ищут ее, и про то, что это абсурд!
Абсурд-абсурд-абсурд!
— Что же делать теперь? — горестно складывая тонкие руки на
плоской груди, приговаривала Лариса. — Что же делать?
— Ты не волнуйся, я к вам ненадолго, — виновато мямлила
Денисия.
— Ну да, ну да, я сама здесь в гостях…
Когда жар беседы угас и обе почувствовали усталость, Денисия
поднялась:
— Ну, Ларчик, не хочу навеки прощаться, но, Кто его знает,
может, и не увидимся больше.
Друзья познаются в беде: Лариса замахала руками, затопала
ногами, загорлопанила:
— Ты что? Сумасшедшая! Куда ты пойдешь?
— Уж найду куда.
— Даже и не помышляй! Нет, ну как тут не материться? Не
ерепенься, все равно не пущу! Марию Добрынину ты подвела! Меня подвела! Перевод
со старофранцузского мне не доделала! Так что, дорогуша, оставайся и принимайся
за перевод. Я Добрыниной обещала, а ты мне обещала. Нет у меня таких денег,
чтобы теперь дорогим специалистам платить. Знаешь, сколько за старофранцузский
сдерут? Ого-го! Мало мне не покажется!
Денисия опешила:
— Как ты узнала, что я не Зоя?
— Нет, ну как тут не материться? Ты за дуру держишь меня, —
рассердилась Лариса. — Как я ее узнала? Глупый вопрос. По речам твоим умным.
Разве Зойка может так говорить? Конечно, я поверила сразу, а потом уж только о
том и размышляла, как все на самом деле там получилось. Нет, ты не подумай, —
запереживала Лариска, — я не выспрашиваю. Если захочешь, расскажешь сама, но
уходить и не помышляй.
— Я за вашу семью боюсь, — призналась Денисия. — Если
Карлуша прознает…
— Не прознает. Он, как я поняла, ищет Зойку, а с Зойкой мы
на ножах. Это скажет любой. Так что не переживай. Здесь тебя не будут искать.
Зато теперь ты переведешь наконец мне рукопись. Я увидела по телику труп твой и
сразу подумала: «Ну как тут не материться? Все, Добрынина грохнет меня! Плакал
наш перевод! Деньки больше нет! Где искать буду специалиста по
старофранцузскому?»
— Переведу, теперь времени много, — согласилась Денисия.
— Не очень и много, — затараторила Лариса. — Добрынина скоро
в загранку уезжает, и на нашу беду — с рукописью.
— Успею. За три дня переведу.
Лариса обрадовалась:
— Денька, ты гений! А как дальше жить, будем думать.
Свекруху мою подключим. Знаешь, какая умная моя Асия? Ого-го! А должность у нее
знаешь какая? Ого-го-го! А связи у нее какие, знаешь? Ого-гого-го! Подожди,
вечером она явится с работы, сразу все на место поставит. Ого-го-го-го-го! —
загоготала Лариса.
Денисия осталась в татарской семье.
У свекрови, Асии Махмутьевны, хозяйство большое — участок
земли бескрайний, добротный кирпичный дом, огромная татарская семья.
Шум, гам, бесчисленная детвора и суматоха. Общаются
по-разному: и по-татарски, и по-русски, и на жуткой, абсолютно непонятной смеси
турецкого и бог знает какого, но сами прекрасно друг друга понимают и так же
прекрасно ладят. Все заняты делом, все в движении: кто-то приходит, кто-то
уходит. Во двор и из двора то и дело въезжают-отъезжают машины. В доме кипит
работа: все трется, метется, чистится. В огромной кухне постоянно шипит и
коптит, чадит аппетитными ароматами — поесть в семье любят.
И над всем этим женским хозяйством чрезвычайно занятой
свекровью поставлен начальник: невестка Альфия, жена старшего сына. Красивая
молодая татарка, крепкая, крутобедрая, сильная и духом и телом — спуску никому
не дает. С утра до ночи слышен в доме ее властный и звонкий голос — командует,
но все по делу. Денисия, подчиняясь и помогая, любит за ней наблюдать.
Лариса по случаю ссоры с Рашидом отпуск взяла и потому
всегда рядом. Тоже чистит, метет, трет, поджидая обидчика-мужа.
Асия Махмутьевна постановила: раз виноват, пускай сам идет
на поклон, тогда и подумаем, на каких условиях будем мириться.
Натирая огромный медный таз, Лариска бухтит:
— Еще попросит меня, еще поползает на коленях, будет, гад,
знать, как руку поднимать на жену.
Трахает всех подряд, и я еще виновата.
Денисия испуганно ей шипит:
— Тише ты, дети вокруг.
Толпа татарчат любит крутиться на кухне: то печенье
шоколадное стянут, то умыкнут пирожки с курагой. Заметив непорядок, Альфия
кричит:
— Ишь саранча! Кыш отсюда! А вот я вам!
