Ларисе в конце концов все надоело. Она рассердилась,
отшлепала Зюзика, выставила его за дверь и рявкнула:
— Мама! Никаких «нет»! Альфия уже воду греет.
— Ах, что же мне за беда? — снова запричитала Асия. — Все
там горит и чего-то хочет, но не получается ничего. Все как в молодости. Ах,
доля женская, как ты, черт возьми, нелегка!
Прибежала Альфия, сообщила, просунув голову в дверь:
— Мама, идите в спальню. Я там в тазик горячей кипяченой
воды налила.
— Зачем там? Разве здесь я была б, когда могла бы ходить?
Неси тазик сюда.
Тазик принесли.
Асия, с трудом поднимая из кресла грузное тело, важно несет
его к тазику. Не стесняясь, задирает атласный халат и с бодрой песней «Цистит
нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь» погружает свой белый зад в
эмалированный розовый тазик. Вода выходит из берегов.
— Сварили! Сварили! — тут же кричит она, но на лице
блаженство. — Изверги. Издеваетесь. Хоть дайте выпить. Жахну водочки, и мигом
все пройдет.
— Мама, вам нельзя! — надсаживается Лариса.
— Альфия! — властно зовет Асия. — Водки мне!
Выпить хочу за свое здоровье!
Альфия послушно несет, безропотно наливает свекрухе полный
стакашек, с поклоном протягивает.
— Ну, будем, — по-русски сообщает Асия, поднимая стакан и
думая: «Ах, как душа болит за сиротку, как беспомощность тяжела. Выпью, может,
чуть-чуть полегчает и мысль путевая стукнет в голову».
Она подносит стакан ко рту и вздрагивает.
— Мама, куда? Вам пить нельзя! У вас же цистит! — в отчаянии
кричит Лариса.
— Тьфу! Напугала меня!
И Денисия подключилась:
— Вам нельзя, еще хуже будет, не надо, не надо, у вас же
цистит.
— Да, цистит! — вторит ей Лариса.
А тут ворвался и Зюзик и тоже кричит:
— Цистит! Нельзя! Не пей! Бабуля!
Шум, гам, суета. Лариса снова шлепает Зюзика, выставляет его
за дверь.
Асия Махмутьевна полна раздумий. Грустно смотрит на всех
своими добрыми, чуть раскосыми глазами и решает: «А, была не была. Завтра поеду
в министерство и Ваню о помощи попрошу. Никогда его не просила, а теперь
попрошу. Неужели не спасет сироту-девчушку?»
— Да простит меня цистит! — скорбно гундосит она и лихо,
залпом, замахивает в рот стакан. Переводит дыхание и шипит:
— За-ку-си-ить.
Альфия, доселе безмолвно стоявшая в ожидании, с поклоном
протягивает закуску и виновато поясняет Денисии:
— У нас вообще-то в семье не пьют. Одна мама изредка
балуется.
Асия обижается:
— Не балуюсь я! Я пью! Как сапожник!
— Как руководитель высшего звена, — подсказывает Лариса. —
Как принято у нас, у русских. Мама, — обращается она к свекрови, — давай выпью,
что ли, и я. С горя. — — С какого горя? — недоумевает Асия.
Лариса кисло поясняет:
— Рашид нас с Зюзиком бросил.
Асия смотрит на невестку с сочувствием и разрешает:
— Пей.
— Еще принести? — без всякого одобрения интересуется у
свекрови Альфия.
Асия кивает:
— И мне. — Подумав, она добавляет:
— И Денисии.
— Нет, я не буду! Не буду! — испуганно протестует та.
Асия на протесты не взирает.
— Неси, — приказывает невестке она, а когда расстроенная
Альфия выходит из комнаты, подмигивает Денисии и спрашивает:
— Чего боишься, дурочка? Я выпью за тебя.
На этот раз Альфия не стала прислуживать: поднос поставила и
ушла. Лариса чокнулась с Асией, выпила и завыла:
— Ой, бедная я-а-а!
Асия с сочувствием на нее посмотрела, сказала:
«Ничего» — и заглотнула подряд две порции, крякнула и лишь
после этого громогласно испросила прощения у своего цистита.
"Нет, — вдруг решила она, — в министерство я не поеду.
Ваня честный мужик, но кто его знает.
Страшно. Время у нас непростое. Сунься только за паспортом,
а там агенты Карлуши, ждут нас не дождутся".
— Альфия! Горячей воды добавь! — зло гаркнула она. — Кто так
лечит цистит? Бедная моя задница примерзла к вашему тазу!
— Мама, я принесу! — вскочила с кровати Лариса.
Следом за ней подпрыгнул и упал на пол семейный альбом:
Лариса все дни напролет лила горькие слезы над свадебными фотографиями, над
своим заблудшим Рашидиком. Старые карточки рассыпались по ковру, и везде он,
Рашидик, — где в панамке, где на карусельном коне, где с саблей, а где с
сачком, открыв рот от усердия, ловит бабочек.
— Что там еще? — Оглянувшись, Асия рассердилась:
— Прыгаешь, как коза. Погляди, уронила альбом, фотографии
все раскидала. А ну покажи, над чем это там ты льешь слезы!
Лариса бросилась собирать фотографии мужа.
С чайником в комнату вошла Альфия и чинно проследовала к
свекрови. Та подняла свой зад, прислушиваясь к звуку крутой кипяченой струи,
льющейся по стенкам тазика, и вдруг как закричит:
— А-а-а!
Альфия шарахнулась с чайником и замерла, привалилась к
стене, стоит белей савана, с ужасом шепчет:
— Обварила-а-а…
— Обварила?! Обварила?! — паникуя, подскочила к свекрови
Лариса.
Денисия от страха просто глаза зажмурила — не смогла
смотреть.
— Какой там обварила! — обругала их всех Асия. — Как же,
дура я зад свой под ваш кипяток подставлять.
Все удивились:
— Не обварилась? Что же кричала?
Асия, довольная, рассмеялась:
— Осенило меня. А ну-ка, Ларка, дай Гюлькину фотографию, вон
там она, за стол завалилась, но даже отсюда я вижу огромные Гюлькины глазищи.
Лариса метнулась к столу, Асия же плюхнулась обратно в тазик
и замурлыкала от блаженства.
— И цистит как рукой сняло, — призналась она, разглаживая на
полном белом колене слегка помятую фотографию внучки своей Гюльджагеры. —
Альфия, не стой у стены как приклеенная, иди глянь. На кого Гюлька наша похожа?
— На себя, — робко приблизившись, сказала Альфия. — И на
мать немного. А на отца совсем не похожа.
