— Я рад вас видеть, — с воодушевлением сообщил он, и это не
было дежурным приветствием.
Он действительно был искренне рад гостье, которая ему
нравилась все больше и больше.
— Как вы вчера называли мою жену? — поинтересовался он со
скрытым смешком.
Денисия смутилась:
— Простите, я была не в себе и лишнего наболтала. Я вообще
вела себя некрасиво.
— Некрасиво, — — согласился он, — вы верно охарактеризовали
Жозефину. Говорили практически правду, а что может быть оскорбительней? Выдра,
кажется, так вы сказали?
— Вроде да, — краснея, кивнула Денисия.
— Но это несправедливо, — шутливо погрозил ей пальцем
Машикули. — Выдра не только моя жена.
Все самки — выдры, хоть и не все выдры самки. Поверьте опыту
многострадального самца, — рассмеялся он и тут же строго добавил:
— Но хватит шуток, перейдем к делу. Рассказывайте с нуля,
что там у вас стряслось. Полнейшую конфиденциальность я гарантирую.
И Денисия, не таясь, рассказала и про то, что с ней
произошло, и про гибель сестер, и про догадки Пыжика, и про деятельность
холдинга «Модекс».
Машикули внимательно слушал и хмурился. Было видно, что о
многом он и не слыхивал, а кое-что знает и сам, но несколько с другой стороны.
— А в прессу вы обращаться не пробовали? — спросил он, когда
Денисия закончила свой рассказ. — Думаю, что ваше спасение в огласке. В России
появились хорошие журналисты, которых вполне может заинтересовать ваша история.
Она горестно покачала головой:
— У нас очень неумная, истеричная пресса, и я подозреваю,
что в этом повинны как раз некомпетентные журналисты, которых вы хвалите.
— Нет, в этом повинны их хозяева, — просветил ее Машикули. —
У нас, при всей нашей демократии, примерно то же самое. СМИ — флюгер,
указывающий, куда дует ветер. Кто играет роль ветра, думаю, не надо вам
пояснять. СМИ, барышня, если надо, убедят народ, что черное — белое и что
покойник — живой, и наоборот. А где надо, они промолчат, просто вспомнить забудут.
Денисия смотрела на него с непониманием, пытаясь сообразить,
куда он клонит.
Машикули усмехнулся:
— Опять старика не туда понесло, думаете вы.
А вот и нет, как раз туда. Я о чем вам говорю? О вашем
Карлуше. Думается мне, что он представляет военно-промышленную элиту.
— С чего вы взяли?
Машикули придвинул к себе папку с документами, принесенными
Денисией, но открывать ее не стал, лишь погладил кожаный верх рукой и сказал:
— Вот судите, барышня, сами. Вы тут рассказывали мне о
догадках своих и вашей Ларисы. Из бумаг, мол, этих следует, что банк Воровского
имел косвенные контакты с «Модексом», а «Модекс» купил у «Трансконтракта»
программное обеспечение на очень крупную сумму. Кстати, «Трансконтракт» я знаю.
Солидная фирма и, по моим сведениям, ничем не запятнанная, что в вашей стране
большая редкость.
— Именно, — подтвердила Денисия. — Такая фирма преступникам
и нужна. Вы посмотрите на их платежки. Суммы, полученные «Трансконтрактом» от
сделки с «Модексом», на десять процентов меньше тех, которые «Трансконтракт»
переводил в благотворительные организации в качестве спонсорской помощи.
Знаете, что это значит?
Машикули кивнул:
— Догадываюсь. Вы хотите сказать, что на самом деле
«Трансконтракт» ничего не продавал, а деньги всего лишь проследовали через него
в благотворительные фонды и другие общественные организации.
А «Трансконтракт» за это получил десять процентов.
— Точно. Все шито белыми нитками, но придраться невозможно.
Программное обеспечение — скоропортящийся продукт. Его вообще могли стереть,
потерять. Что угодно. Подкопайся пойди.
— А денежки между тем ушли на благотворительные нужды, —
хитро заметил Машикули.
Но мы отвлеклись.
— Я политик и потому болтлив, меня часто на менторство
заносит. Давайте лучше вернемся к Карлуше, а то сам себя боюсь: как разойдусь
обличать ваши нравы, остановиться вряд ли скоро смогу.
— Да-да, конечно, вернемся к Карлуше, — испугавшись, поспешила
согласиться Денисия.
— Так вот, о Карлуше. С одной стороны, ваш друг Пыжик пришел
к выводу, что Карлуша связан с торговлей оружием. Причем вооружает он якобы
вашу же Чечню, но тогда возникает вопрос: почему так странно погибла Зоя?
— Что вы имеете в виду? — растерялась Денисия. — Смерть от
пули в лоб в нашей стране уже не кажется странной. Скорей это обычное дело.
— Я знаю, Россия дикая страна, но почему Карлуша убил вашу
сестру собственной рукой? Почему не послал к ней киллера?
Денисия предположила:
— Видимо, он очень спешил, очень боялся, что Зоя тайны его
разболтает.
Машикули усмехнулся:
— Карлуша спешил, а вы полагаете, что киллер стреляет
медленней Карлуши? Нет, Карлуша убил вашу Зою сам потому, что не мог нанять
киллера, боялся, как говорят у вас, засветиться. А перед кем? Ни для кого не
секрет, что в вашей стране бояться надо уже не ваших, а американских спецслужб.
Они там трудятся не покладая рук и с гораздо лучшими результатами, о чем
свидетельствует существование вашего покойного Пыжика. Кстати, смерть самого
Пыжика я кладу в ту же корзину, что и гибель Зои. Пыжик, как я понял, был из
касты неприкасаемых, а его убили. О чем это нам говорит?
— О чем?
— Только о том, что злодей Карлуша имеет непогрешимую
репутацию и очень ею дорожит. Раз не побоялся замахнуться на Пыжика, значит,
выхода у него не было, — сделал заключение Машикули и, потирая руки, спросил:
— Ну как, барышня, видите, как мы продвинулись?
— Не вижу, — честно призналась Денисия.
— Ну как же, — огорчился Машикули. — Я практически вам
сказал, в каких кругах нужно искать Карлушу.
— В каких?
— Среди лидеров общественных правозащитных организаций.
Только они кристально чисты и фанатично дорожат своей чистотой.
Денисия удивилась:
— В таком случае почему не среди политиков?
Машикули рассмеялся:
— Барышня, жизнь — это крепкий сон разума на перинах
иллюзий. У вас же, милая, этот сон непробуден, так вы наивны. Я же вчера вам
сто раз говорил, что нет ничего грязнее политики. Копни любого политика,
особенно у вас, и найдете там все: и предательство, и воровство, и взятки. А
ваши политики не чужды и откровенного криминала. Им чистота ни к чему, не она
их кормит. Был бы Карлуша политиком, он лишь набрал бы номер, и вопрос,
считайте, решен.
