Жозефина крутила головой и ничего не понимала.
— О чем говорят эти дети? — спросила она у мужа.
— Девушка благодарит молодого человека за его любовь и
просит любить ее крепче и крепче, — не моргнув глазом, солгал Машикули.
— А он что ей отвечает? — пожелала знать Жозефина.
— А он говорит, что она красотой своей похожа на утреннюю
зарю и северное сияние, вместе взятые.
И что глаза у нее ярче звезд, и что губы ее нежней лепестков
роз и лилий, а стан ее тоньше лианы.
— Он же не больше двух слов сказал, — поразилась Жозефина.
— Да, вот такой лаконичный у русских язык, — просветил ее
Машикули. — Всего два слова, но каким их наполнили смыслом! — с патетикой
воскликнул он и прозаично добавил:
— Это я еще не все перевел.
— Правда? О-о-о! Как это все прекрасно! — восхитилась Жозефина.
— Как романтично! Эти дети, они просто Ромео и Джульетта!
— А почему, ты думаешь, я взялся голубкам помогать?
— Ах, петушок мой, ты настоящее чудо! — складывая на груди
ладони, умилилась Жозефина.
— Да, я большой души человек, — застенчиво подтвердил
Машикули, но супруга с ним не согласилась.
— Я этого не говорила, — заявила она, — но, коль ты
неповинен, прости, я слегка на тебя накричала.
— Слегка?!! — хором изумились Машикули, Матвей и Денисия.
— Да, я чуть-чуть погорячилась, — игнорируя их удивление,
продолжила Жозефина, — но я же не знала, что ты помогал юным душам соединиться
и обрести покой, избавляя сердца их от пламенной лихорадки безответной любви.
— Ах, как она говорит, — по-русски шепнул Аронов Денисии. —
Хоть бери и записывай.
Она обожгла его презрительным взглядом, отвернулась и
промолчала. Мадам Машикули, заметив ее неприветливый жест, обняла Денисию и
принялась ее уговаривать.
— Простите этого милого юношу, — защебетала она. — Да, он от
вас прятался и подслушивал. Согласна, это нечестно, но и вы делали то же самое.
Вы прятались от меня, но я же вас с Бертраном простила, потому что понимаю: вы
это делали ради меня. Не хотели меня расстраивать, и я вам за то благодарна.
— Но это другое дело, — промямлила Денисия.
— То же самое, — заверила ее Жозефина и, азартно щелкнув
пальцами, вдруг сообщила:
— Знаете, чем мы сейчас займемся?
Господин Машикули насторожился:
— Чем?
— Мы достанем из твоих подвалов самого дорогого вина и
выпьем за счастливый союз влюбленных.
За то, чтобы все беды миновали этот союз.
Сообщение Жозефины вызвало радость лишь у Аронова. Денисия
буркнула:
— Я не пью.
Бертран же, бедняга, и вовсе скис. Он был известным
коллекционером и мигом представил, к какому вину подкрадывается его транжирка жена.
Нет, в его планы совсем не входило поить этих русских портвейном 1935 года или
еще чем похлеще.
— Марку я сам подберу, — воскликнул Бертран, с юной живостью
устремляя в подвал свое старое тело.
Потом пили вино, и Денисии пришлось любоваться на то, как
умеет флиртовать многоопытная Жозефина. Аронов едва говорил по-французски, и
произношение его сильно хромало. Это давало подвыпившей Жозефине хорошую почву
для открытого кокетства. Она приходила в восторг от каждого не правильно
выговоренного им слова и отчаянно строила глазки.
Аронов, невзирая на преклонный возраст кокетки, платил ей
тем же, нарочно усиливая свой славянский акцент.
Их бессовестный флирт продолжался довольно долго и не
понравился ни Денисии, ни хозяину дома.
Машикули не выдержал первым и, нервно взглянув на часы,
привстал со стула и сердито сказал:
— Все было чудесно, но позвольте откланяться.
Мне пора отправляться домой, меня призывают дела.
— Дорогой, ты напился, — зашлась от хохота Жозефина. — Ты
напился, если забыл: это они с визитом у нас, а ты дома. Ах, он такой ревнивый!
— пояснила она Аронову. — Спешит избавиться от гостей, потому что ревнив
па-то-ло-ги-чески!
— Кто бы говорил? — ужаснулся Машикули и, взяв под локоть
Денисию, предложил ей:
— Позвольте вас проводить.
«Давно бы уж», — подумала она, взглядом, сама не зная зачем,
приглашая с собой и Аронова.
Аронов же, заметив призыв, подскочил и воскликнул с
готовностью:
— Денисия, я на машине. Позвольте вас подвезти до отеля.
— Позволяю, — ответил за нее Машикули.
Денисии ничего другого не оставалось, как принять
предложение, но, усевшись в автомобиль, она сразу сердито предупредила:
— Только не думайте, что между нами мир.
— Что-то не припомню, чтобы я у кого-то мира просил, — с
усмешкой ответил Аронов, поворачивая ключ в замке зажигания. — И не волнуйтесь,
я не намерен надоедать вам своей болтовней, — добавил он. — Как и своим
обществом.
И действительно, он отвез ее в отель, не сказав больше ни
слова. Она тоже молчала, не расспрашивала, не упрекала, хоть любопытство и
мучило ее. У входа в отель Аронов остановился, но потом, когда она получила
ключи, догнал ее, молча проводил до самого номера. Денисия, застыв у своей
двери, возмутилась:
— Зачем вы идете за мной?
Аронов сердито буркнул:
— Я к себе направляюсь.
И скрылся в соседнем номере.
Глава 9
Войдя в свой номер, ошарашенная Денисия призадумалась и,
осененная мыслью, метнулась на балкон.
«Так и есть, — со злорадным удовлетворением констатировала
она, облокотившись о перила, вертя головой и попеременно заглядывая то к одним,
то к другим соседям. — Теперь ясно, откуда упала ко мне эта телезвезда. Аронов
проник в мой номер через балкон. Я оставила дверь открытой, вот он через
перегородку и сиганул, наглец. Но что же это такое? — удручилась Денисия. —
Нигде нет спасу от этого жулика! Неужели придется менять отель?»
Едва она так подумала, как на соседнем балконе появился и
сам Аронов. Подмигнув ей, он вдруг шутливо показал ей язык, а потом миролюбиво
спросил, подражая плуту Машикули:
— И долго мы, барышня, будем дуться?
Денисия отшатнулась и, презрительно хмыкнув и дернув плечом,
поспешно удалилась в свою комнату.
Там она с ненавистью уставилась на стену, за которой
обосновался Аронов, пару раз саданула по ней кулачком и прошипела:
