— Явления сказочного принца, или вы ничего не слыхали о
Золушке?
— Слыхала и даже читала, — заверила она. — Кстати, еще
ребенком меня переполняла зависть вовсе не к судьбе самой Золушки.
— Да-а? — притворно удивился Аронов. — Кому же вы, будучи
крошкой, завидовали?
— Ее крестной, фее. Значительно заманчивей что-то уметь
самой, чем ждать милостей от сомнительных принцев. Сидеть у окошка и ахать:
«Ах, как он там, придет или не придет? Заметит или не заметит?» Что может быть
оскорбительней для современной женщины? То ли дело фея. Она все решает сама.
Аронов задумчиво поскреб в затылке:
— Оригинальный ход мыслей. Лишний раз убеждаюсь, что мы
очень подходим друг другу. Я тоже оригинальности не лишен. У вас свой взгляд на
Золушку, а у меня — на Деда Мороза. Знаете, что я ответил, когда на новогоднем
утреннике массовик-затейник с фальшивой радостью спросил: «Дедушка Мороз к нам
в гости идет, и что он, детки, на спине несет?»
— И что же вы ответили? — нервно поглядывая на часы,
спросила Денисия.
— Я своими ребячьими устами изрек истину; «Дедушка Мороз на
своей спине несет свой собственный радикулит!»
— Почему — радикулит?
— А что еще у него может быть, если он с утра до вечера на
себе тяжелые мешки с подарками таскает?
— Да, вы правы, — согласилась Денисия, — радикулит он точно
заработал, но, надеюсь, вы не только с этим пришли. Потрясающую новость о
радикулите Деда Мороза можно было и позже мне сообщить. Напоминаю, я страшно
спешу.
Аронов отступил на несколько шагов, окинул Денисию
заинтересованным взглядом и с патетикой воскликнул:
— О, она спешит! Она в Париже всего третий день, еще никого
здесь не знает, но уже страшно спешит!
Вся в делах! Потрясающе деловая женщина! — И неожиданно
заключил:
— Вот за это я вас и люблю.
— А как же ваша гоп-стоп-модель? — ядовито поинтересовалась
Денисия.
— Я с ней расстался.
— Почему же?
Аронов гордо изрек:
— Терпеть не могу насилия. Особенно над своим карманом. Я,
как нормальный мужчина, предпочитаю щедро отдавать женщине сам, а не
расставаться с честно заработанным путем пинков, оскорблений и вымогательства.
— Ах вот оно что! — прозрела Денисия. — Поэтому вы регулярно
и признаетесь мне в любви, что заранее знаете: я от щедрости вашей обязательно
откажусь. И при этом я ничего не едала слаще морковки.
Судя по всему, вам показалось, что со мной можно обойтись
минимальными средствами.
— Нет, мне так не показалось, — с усмешкой возразил Аронов.
— Почему? — удивилась она.
— Потому, что нервы, как и свое здоровье, я превыше денег
ценю. Практика же показывает, что с вами все это достояние сохранить крайне
трудно. Вот, спрашивается, куда вы сейчас собрались? И что у вас в сумке?
Он сделал к ней шаг; Денисия отступила и, прижимая сумку к
груди, ответила;
— Не ваше дело.
Аронов мученически закатил глаза, набрал полную грудь
воздуха и с таким напором выдохнул, что шевелюра над его высоким лбом пришла в
движение.
— Сейчас мы будем ругаться, — сообщил он. — Для удобства
лучше нам перейти на «ты».
— Нет, — отказалась Денисия, предусмотрительно отступая еще
на шаг.
— Как вам будет угодно, — вежливо согласился он и вдруг
завопил:
— Куда ты идешь?!
— А почему ты орешь?! — в тех же тонах ответила и Денисия.
— Потому, что я Аронов! — рявкнул он и миролюбиво пояснил:
— Разминка окончена, приступаем к следующей части программы.
Я сам тебе скажу, куда ты намылилась.
— Куда?
— К Добрыниной.
— Я не буду вам отвечать, и не тыкайте мне, пожалуйста.
Он кивнул:
— Ясно, боишься не удержать дистанцию.
Денисия, с утроенной силой прижав к себе сумочку, отступила
еще на шаг, а он усмехнулся:
— Я говорю о другой дистанции.
Она рассердилась:
— Оставьте меня в покое. Вы меня не отговорите, я все равно
пойду.
— Понятно, — сказал Аронов и тяжело вздохнул. — Значит,
точно собралась к Добрыниной. А Машикули тебе все объяснил. Куда ты спешишь?
Спешка хороша только при ловле блох, а здесь все слишком серьезно. Хочешь
глупостей натворить?
— Я не дура, знаю, что делаю, — огрызнулась Денисия, на
всякий случай еще сильнее прижимая к себе сумочку.
И Аронов взорвался:
— Ты, идиотка, хочешь мне весь план провалить?
А ну давай сюда свою сумочку! — грозно закричал он.
Денисия отступила еще на один шаг и твердо сказала:
— Не дам.
— Тогда придется ее у тебя отнять, — сообщил он и набросился
на Денисию.
Какое-то время они сражались, но силы были неравны: в
результате сумочка оказалась в руках Аронова. Он, грубо оттолкнув девушку
(которая уже и не сопротивлялась), начал нервно потрошить трофей: извлек папку,
дневник, проверил остальное содержимое и, все вернув на место, тщательно
застегнул замок-"молнию".
— На, держи, — мягко сказал он, возвращая Денисии сумочку.
— Неужели совесть у вас появилась? — ядовито спросила она.
— Совесть? — удивился Аронов. — Зачем она мне?
Совесть если появится — сразу заговорит. Совесть здесь ни
при чем. Просто хотел проверить, с чем ты собралась к Добрыниной. Думал, что у
тебя приличные улики есть, оказалось, все то же. С этим идти курам на смех. Что
ж, иди, если хочешь выглядеть дурой, иди. Я тебя не держу.
Он показал ей на дверь. Денисия присела в реверансе:
— Спасибо, вы очень добры.
На том они и расстались Аронов отправился в свой номер, а
Денисия, недоумевая и гадая, зачем он приходил, поспешила к Добрыниной.
Глава 12
Отыскав главный офис Конгресса, Денисия направилась сразу в
приемную президента, намереваясь проникнуть к Добрыниной любым путем, чего бы
ей это ни стоило.
«Хоть заночую здесь, но не уйду, пока Марию Владимировну не
увижу и все ей не расскажу, — решила она, для начала собираясь попасть в ее
кабинет налетом, застав секретаршу врасплох. — Лишь бы Добрынина меня увидела,
а уж там, — думала она, — как-нибудь уговорю ее меня выслушать».
