Ударившая мне по горлу ледяная вспышка вызвала такое удивление, что я невольно сделал еще один глоток… и еще один. Я и не сознавал, как мучает меня жажда после стремительной прогулки, пока не осушил стакан до дна, не отрываясь и не переводя дух. Чем бы там ни было это варево, оно показалось мне чудесным, а оставленный им слегка горьковатый привкус лишь напомнил мне, чего я хочу еще.
— Принесите мне еще того же, — заказал я, все еще разбиравшему мои монеты бармену. — И нельзя ли принести его в сосуде побольше?
— Могу принести вам кувшин, — пробурчал он.
— Отлично… и возьмите тут немного лишнего за свои хлопоты.
— Ну… спасибо.
Настроение бармена и его мнение обо мне, кажется, улучшились, когда он проделал путь к стойке. Я поздравил себя с тем, что не забыл сказанного Эдвиком о чаевых.
— Думаю, будет назойливым указывать, что ты пьешь на пустой желудок, — сухо произнес джин.
— Вовсе нет.
На сей раз я его опередил и, повысив голос, крикнул бармену:
— Послушайте! Вы не могли бы заодно принести мне немного воздушной кукурузы?
Большинство выложенных за стойкой закусок находились в накрытых сеткой контейнерах для того, чтобы помешать им выползти или выпрыгнуть. Однако, войдя в бар, я заметил среди этих ужасов корзинку с воздушной кукурузой, и специально взял ее на заметку, думая, что некоторые виды дрянной еды не менялись от измерения к измерению.
— Теперь доволен?
— Я был бы еще более доволен, если б ты выбрал чего-нибудь менее соленое, — поморщился Кальвин. — Но полагаю, это лучше, чем ничего.
Бармен принес мне кувшин вместе с корзинкой воздушной кукурузы, затем отошел поздороваться с только что вошедшим новым посетителем. Я бросил в рот пригоршню воздушной кукурузы и принялся жевать ее, пока снова наливал себе из кувшина. На самом деле она была скорее приятной, чем соленой, что заставило меня пересмотреть свои предыдущие мысли насчет универсальности дрянной пищи. Но я решил не упоминать Кальвину про это открытие. Он и так уже достаточно суетился вокруг меня.
— Итак, о чем ты хочешь поговорить? — обратился я к нему, заставляя себя не сразу заливать воздушную кукурузу длинным глотком из стакана.
Джин откинулся назад и поглядел на меня, вскинув бровь.
— Ну, твое настроение, кажется, улучшилось, но у меня возникло впечатление, что тебе хочется поговорить о совете, данном сегодня Мотыльком.
Как только он заговорил, мой пузырь легкомыслия лопнул и прежняя депрессия обрушилась на меня, словно кулак. Я, не думая, выдул половину стакана.
— Не знаю, Кальвин. Мотылек вызвал у меня большое уважение, и уверен, у него были хорошие намерения, но сказанное им породило у меня в уме множество вопросов… вопросов, которых я себе раньше никогда по-настоящему не задавал.
Быстро опрокинул стаканчик, надеясь, что джин не заметит, как быстро я выпивал это варево.
— Вопросов вроде… ?
— Ну, например, вроде такого… Что такое друзья?… На самом деле? В тех редких случаях, когда затрагивают такую тему все, кажется, говорят о том, как хорошо быть нужным. А я не уверен, будто знаю, что это значит.
Каким-то образом мой стакан снова опустел. Я опять наполнил его.
— Чем больше я рассматриваю этот вопрос, тем больше думаю, что если тебе действительно нужны друзья, то это либо признак слабости, либо лени. Тебе нужно, чтобы люди думали за тебя или дрались за тебя, или еще чего-то. Делали бы то, что по всем правилам тебе следует уметь делать самому. Тогда по всем правилам получается, что ты — паразит, существующий как пиявка, высасывающая силу и щедрость других.
Я начал пить и обнаружил, что в стакане пусто. Я заподозрил, что в нем течь, отставил его в сторону, решив дать ему постоять там некоторое время перед тем, как попробую наполнить его вновь.
— С другой стороны, если друзья тебе не нужны, то какой от них прок? Друзья отнимают большую часть твоего времени и вызывают сильнейшую головную боль, так что если ты по-настоящему не нуждаешься в них, то зачем утруждать себя, обзаводясь ими? В смысле, если они нуждаются в тебе, то ты поощряешь их быть паразитами вместо того, чтобы дать им развивать собственные силы. Не знаю. А ты как думаешь, Кальвин?
Я махнул ему стаканом, и осознал, что он снова полон. Вот и вся моя твердая решимость. Я понял, что кувшин почти пуст.
— Трудно сказать, Скив, — говорил между тем джин, и я постарался сосредоточиться на его словах. — Я думаю, каждый должен сам найти ответ, хотя редко кто даже ставит перед собой вопросы. По-моему, будет сверхупрощенчеством пытаться приравнять заботу о ком-либо к слабости, точно также, как, на мой взгляд, будет неверно считать, что если мы можем научиться чему-то у своих друзей, то они будут контролировать наше мышление.
Он остановился и уставился на мою руку. Я проследил за направлением его взгляда и сообразил, что пытаюсь наполнить пустой стакан из пустого кувшина.
— Я думаю, — вздохнул он, — что нам теперь следует вернуться в отель. Ты заплатил по счету? У нас здесь все улажено?
— Был ишо один вопрос, — произнес я, выталкивая слова заплетающимся языком, который внезапно, казалось, обрел самостоятельность в решениях. — Сказанное им о деньгах. Я неправильно использовал свои деньги.
— Ради всего святого, Скив! Говори потише!
— Нет, в самом деле! У миня есть все ети деньги…
Я повозился с поясом с деньгами и высыпал золото на столик.
—… А принесли они мене счастье? Принесли они счастье хоть кому-нибудь?
Когда не раздалось никакого ответа, я поморгал глазами, пытаясь вернуть в фокус Кальвина. Когда тот заговорил, голос его был напряжен, хотя и очень тих.
— По-моему, ты только что принес кому-то счастье, но, думаю, не себе.
Вот тут я и заметил, что во всем баре наступила тишина. Оглядевшись кругом, я с удивлением увидел, как много собралось народу, пока мы болтали. Выглядела эта толпа малопривлекательно, никто не разговаривал друг с другом и ничего не делал. Они лишь стояли, глядя на меня… или, точнее, глядя на столик, покрытый моими деньгами.
ГЛАВА 12
Я хочу a сказать… a
Робин
— Мне… думается, я допустил такти… тактическую… ошибку, — прошептал я с тем достоинством, какое сумел собрать.
— Что верно, то верно, — безжалостно съязвил в ответ Кальвин. — Ты забыл про первое правило выживания: не дразните зверей. Слушай, Скив, ты хочешь убраться отсюда или хочешь убраться с деньгами?
— Хочу… мои деньги. — Я был не настолько пьян… или, возможно, настолько.
Джин с досадой закатил глаза.
— Этого-то я и боялся. Это будет немного тяжелее. Ладно, в первую очередь тебе надо убрать золото с глаз долой. Думаю, здесь они ничего пробовать не станут. Тут слишком много свидетелей, и, значит, на слишком много частей придется делить добычу.
