Клуб «Грибоедов», находящийся в коллективной собственности группы «2ва Самолета», существует уже больше десятилетия. И до сих пор приносит кое-какие деньги. Некоторый доход лично мне приносит «Бар Дача». С девушкой-совладелицей я давно расстался, но пятьдесят процентов прибыли мне по-прежнему причитается. Девушка переводит деньги мне на счет, и, я надеюсь, ее честности еще на какое-то время хватит. А когда она начнет меня обманывать (а она обязательно начнет), я придумаю что-нибудь еще. Несколько проектов у меня есть.
Мне хочется вести все ту же жизнь, к которой я привык двадцать лет назад. Мне хочется употреблять наркотики и чтобы вокруг были толпы девушек. Я не хочу ничего в своей жизни менять. Сколько-то времени я совершенно точно смогу продолжать в том же духе.
Глава 9
Марк де’Мони (р. 1971) — британский аристократ, постоянно живущий в Петербурге
В начале 1990-х я приятельствовал с Патриком фон Риббентропом. Патрик учился в Петербургском университете и снимал квартиру на площади Восстания. Его дед в 1939 году заключил с Молотовым тот самый пакт, и, чтобы не возникало лишних вопросов, в России Патрик пользовался другой фамилией. Вместе мы проводили довольно много времени.
Как-то мы решили сходить потанцевать в диско-клуб «Курьер». В 1993-м это было, наверное, самое бандитское место в городе. Клуб располагался на последнем этаже ДК связи. Мы поднялись, выпили, немного потусовались, и я пригласил потанцевать очень изящную девушку. Дело было часа в два ночи. Клуб был битком набит жирно накрашенными проститутками. А эта девушка была рыженькая и стройная — совершенно не в стиле «Курьера».
Язык я знал очень плохо. Девушка смеялась над моим акцентом. Мы танцевали, а боковым зрением я различал на танцполе странное движение. Там, по залу, метался чувак с пистолетом в руке. Здоровенный вдрабадан пьяный тип с черным пистолетом в руке. Он пробежал в одну сторону… потом в другую… потом увидел нас и замер.
По инерции я все еще держал ладони у девушки на талии. Парень сделал несколько шагов в нашу сторону. Он остановился, поднял руку и упер пистолет мне ровно в лоб. Танцевать я прекратил. Парень смотрел мне в лицо и тяжело дышал. Длилось это довольно долго. Потом девушка освободилась из моих ладоней, повернулась и что-то ему сказала — я не разобрал что. Медленно и неохотно парень опустил пистолет.
Патрик стоял чуть в стороне и все это видел. Он допил, подошел ко мне и предложил уйти. Я сказал, что да, наверное, так будет лучше. Мы вышли из зала и начали спускаться по лестнице. Навстречу нам бежали заплаканные шлюхи с размазанной по щекам тушью, и я, помню, еще подумал: откуда это они?
Мы спустились на первый этаж. Пол в фойе перед гардеробом был залит кровью. Лужа была просто огромная. Бабушка-уборщица тряпкой, намотанной на швабру, размазывала кровь по углам. Выглядела она так, будто занимается этим каждый вечер и смертельно устала.
В ДК связи очень запутанная система лестниц. Мы забрали одежду из гардероба и попробовали найти выход. Я сделал несколько шагов по ведущей вниз лестнице, но вместо того чтобы попасть на улицу, оказался в подвале. Посреди помещения там лежало два трупа. Это их кровь наверху стирала уборщица.
Двое молодых людей пришли потанцевать и схлопотали по пуле в переносицу. Скорее всего, от типа, с девушкой которого я танцевал. Чтобы не распугать остальных посетителей, тела унесли из фойе и бросили в подвал. После того раза в «Курьер» я больше не ходил.
Юрий Милославский (р. 1970) — клубный промоутер
Я отслужил в армии, демобилизовался, ненадолго съездил в США и к середине десятилетия совершенно не понимал, чем именно стану заниматься дальше. Несколько лет подряд я просто смотрел на жизнь и общался с людьми. Особенно увлекательных идей так и не появилось.
Общался я в основном с фарцовщиками. Те, кто в конце 1980-х менял американцам советские флаги на модные джинсы, теперь занимались куда более серьезными штуками. Я тоже попробовал начать собственный бизнес. Вместе с несколькими приятелями я стал возить из Америки вещи и открыл небольшой магазин.
Бизнес отнимал у меня не очень много времени. Если говорить честно, то времени он почти совсем не отнимал. Главным местом встречи нашей компании было фойе Технологического института. За тридцать лет до нас там тусовались легендарные ленинградские поэты, а еще за пятьдесят лет до этого студенты-нигилисты слушали там Троцкого и Маяковского. Теперь в этом месте собирались все фарцовщики города плюс первые русские диджеи.
Как-то в этом фойе я познакомился с парнем, который тоже недавно демобилизовался, а до этого служил на космодроме Байконур и участвовал в запуске первых советских кораблей многоразового использования. Вместе с ним на Байконуре служил Андрей Хаас — организатор первых русских техно-вечеринок. Этот приятель первым рассказал мне, что в расселенном доме на Фонтанке, 145, братья Хаасы выделывают совершенно невиданные штуки. В том году все вдруг стали говорить про эти подпольные техно-party, и, помню, мне очень хотелось тоже туда попасть.
Первый раз на Фонтанку я отправился сам, без сопровождения.
Я позвонил в дверь. Открыл Андрей Хаас. У него была немыслимая прическа. Улыбаясь и не повышая голоса, он довольно вежливо сказал, что все мы — придурки и никаких танцев сегодня не будет, так что можем валить откуда пришли.
В следующий раз я поехал в сквот вместе с сослуживцем Андрея и внутрь все-таки попал. Через какое-то время на Фонтанку я ходил уже чаще, чем к себе домой. Ночи напролет я болтался по рейвам — первым безумным русским рейвам. С Фонтанки я ехал на Обводный, оттуда в мастерскую к знакомым художникам, оттуда — куда-то еще и за ночь успевал посетить огромное множество мест.
Днем я тусовался в Технологическом институте, а когда наступала ночь, все отправлялись на техно-вечеринки. Воздух пах безумием. Как-то во Дворце спорта «Юбилейный» Владик Мамышев Монро устраивал ледовую вечеринку Crystall-Party. Там можно было и потанцевать, и покататься на коньках. На мероприятии я встретил знакомую девушку, которая принесла с собой белый порошок и сказала, что это реальный кокаин. Сейчас мы все его понюхаем, и станет хорошо.
Как я теперь понимаю, это были какие-то амфетамины. Так плохо, как в тот раз, мне не было никогда в жизни. Что именно мы употребляем, никто не знал. Какой должна быть доза, известно тоже не было. Четыре дня я не мог даже подняться на ноги. А девочке, которая принесла эту гадость, даже вызвали «скорую», потому что от таких доз, как приняли мы, человеческое сердце просто взрывалось.
Илья Бортнюк (р. 1968) — музыкальный продюсер
Я не был зациклен на какой-то определенной музыке. В начале 1990-х меня интересовало все. Я ходил на первые русские рейвы, посещал первый в стране техно-клуб «Тоннель», а 1994-м поехал в Германию, чтобы посмотреть на один из первых Love-парадов.
Мероприятие меня потрясло. Миллион человек, наркотики, музыка, яркие краски — бьющую энергию ты чувствовал всей кожей. Когда стемнело, люди разошлись по крошечным клубикам. Ты шел по городу, а вокруг грохотали тысячи маленьких вечеринок. Выглядело это ужасно круто. Правда, внутренне я был уже готов к тому, что увидел. Дело в том, что еще раньше, чем электронная музыка завоевала Берлин, масштабные техно-parties начали проводиться и в Петербурге.
