– Да ладно. Я ж так. Что с анекдотом?
– Да нет, анекдот-то, как бы, говно. Просто мне понравилось, как она его рассказывала. Было, говорит, у царя три сына: русский, немец и еврей.
Они посмеялись.
– Это еще не все. Было, говорит, у царя три сына: русский, немец и еврей. И сказал им царь: «Кто достанет для меня молодильные яблоки, тому я, как бы, отдам в жены свою дочь...»
Из туалета вернулся Артем. Он схватил кружку, присосался к ней и на стол поставил уже пустую. На секунду зажмурился:
– Не ту эмоцию назвали оргазмом!
Они тоже допили первое пиво, потом купили еще по одному и стянули кожаные куртки.
– Девчонки – это на самом деле, как бы, очень важно. Потому что все орут: «Мы! Мужчины!» А если разобраться, что такое мужчина?
– Да! Что такое мужчина?
– Мужчина – это, как бы, тот, у кого есть женщина. Если у меня такая тетка, что, когда я вхожу в клуб, все, как бы, сознание теряют, значит, я крутой. А если девушка моя, как бы, лошадь безгрудая, то и сам я – чмырь. Незачем пацанам нормальным при встрече подавать мне руку...
Артем задумался.
– А мне с девчонками не везет. Они всегда меня обманывали. А мне так хотелось... ну, понимаете... невинность потерять. Приятели-уголовники мне даже в постель теток запихивали. Все равно не получалось!
– Почему?
– Я же говорю: не везет! Бывало, уже лежим... целуемся. И вдруг она начинает рассказывать, что сейчас не может... ну просто никак! Давай, говорит, завтра! Завтра все будет супер... а сегодня никак. Я каждый раз им верил. А они больше на свидания ни разу не приходили.
– Как же ты? В смысле, в первый раз?
– Не скажу. Это личное.
– Сколько тебе было лет?
– Семнадцать.
– Ха! Я в семнадцать лет уже сам девушек невинности лишал!
– Многих лишил?
– Очень. Больше десяти. Лорку, например. Да, Лорка?
– Гребень, ты идиот!
– Не обижайся, Лорка. Ты же нам родимая. Как пятно.
– Ты самый идиотский идиот из всех, которые...
– Зря обижаешься.
– Я не обижаюсь. Купи сигарет. У меня кончились.
– Тебе надо – ты и купи.
– Не ссорьтесь, – вылез из-за стола Артем. – Я схожу.
Даниил пил пиво, тер руками глаза и вспоминал. Она сказала, что полюбить – это не сложно... он сказал, что не знает, что такое любовь... она сказала, что сможет любить его, если он... нет, это было еще до этого.
Shit!
Когда он еще учился в университете, преподавательница психологии рассказывала на лекции об интересном феномене.
Один англичанин, работавший курьером, нес важный пакет. По дороге он напился и потерял его. Причем абсолютно не помнил где. С горя он решил не ходить на работу, а снова напиться. Выпив первое же виски, он все вспомнил, забрал пакет, донес до адресата, и потом у него все было о'кей.
История запомнилась. Иногда Даниил надеялся, что, чуть-чуть выпив с утра, обязательно вспомнит то, что навсегда ушло за грань последней порции вчерашнего алкоголя.
Ничего не вспоминалось. Следующим утром он снова чего-то не помнил. Так повторялось каждый день.
От стойки вернулся Артем:
– Говно бар. Туалетной бумаги в туалете нет. Сигарет тоже нет. На хрена мы сюда пришли? Пришлось купить японские папиросы.
– Японские? Никогда не курил японских папирос.
– Наверное, такие пахитоски курили «секигуновцы».
– Кто курил?
– Парни из «Рэнго секигун». Японские революционеры. Я тебе рассказывал.
– Ты? Мне? Не помню.
– Ты, как бы, никогда ничего не помнишь! Лет двадцать назад в Японии была организация «Рэнго секигун». Переводится – «Красная армия Японии». Как-то парни угнали стратегический бомбардировщик и собирались разбомбить Пентагон. Представляешь? Только их поймали. Об этом даже наш Писатель писал. Да, Данила?
Даниил покивал. Как же, как же. Писал что-то такое.
– Пентагон взорвать... не хухры-мухры.
– Взорвать Исаакиевский собор – тоже не хухры-мухры.
– Чего хорошего – взорвать собор? Памятник архитектуры – кому он мешает? И потом... ты сначала взорви. Убьют нас всех послезавтра – и делу конец.
– Да-а. Ко-не-е-ец... Еще по пиву?
Они выпили еще по кружке, поболтали еще о японцах и о том, какие ботинки Гребень видел в «Солдате удачи». Вообще-то он предпочитал английскую обувь. Но эти были тоже ничего.
Народу становилось больше. За соседним столом нарисовалась парочка крашеных блондинок. Девушки внимательно читали меню.
(так бы внимательно им читать мою книгу.)
Гребень выжидал долгих сорок секунд. Потом забрал свое пиво и ушел к блондинкам. Не садясь, он что-то сказал им, девушки посмеялись, и Гребень отправился покупать им алкоголь.
Артем страдал:
– Умеет же, гад!
Он вытащил из японской пачки папиросу и прикурил. Пачка была зеленая с желтым. У папирос был запах тлеющего мусора.
Вернувшись за стол к блондинкам, Гребень затянул одну из своих историй. Истории у него были длинные, с множеством отступлений и очень смешные. Всего их было три.
За время, пока Даниил болтался с ним по клубам, гребневские фазы обольщения девушек он успел выучить наизусть. История. Четыре кружки пива. Лаконичный оральный секс в ближайшем подходящем месте. Желательно безлюдном... хотя не обязательно. На прощание Гребень платит за такси подвыпившей возлюбленной.
Блондинки закатывали глаза под жирно накрашенные веки и интересовались, почему Гребень так странно выглядит?
– Странно?
– Ну, в смысле необычно. Вы так интересно одеты.
– Ну, как бы, что могу сказать? Это длинный разговор. Не дать ли слово коллеге? Коллега!
Гребень махнул рукой. Чуть не выронив сигарету, истосковавшийся Артем побежал на зов.
Даниил проводил его взглядом,
(да-да... знакомьтесь!.. это артем... а это... э-э-э... напомните, как вас зовут?..)
вытащил из пачки новую папиросу и поднял глаза на Лору.
– Как ты?
– О'кей. А ты? Зуб болит?
– Уже нет.
Даниил разглядывал истрепавшийся рукав куртки. Драная подкладка торчала наружу прямо из-под кожаного рукава.
– Лора, знаешь... Давай...
– Что?
– Давай уйдем отсюда?
(знаешь, что самое ужасное? то, что я не могу вспомнить, о чем мы с тобой договорились, лежа в постели.)
