– Хватит, Данила. Все кончено. Зачем тебе эти понты?
Артем с Гребнем смотрели только на него. Так смотрят на доктора родственники онкологических больных.
– Не слушайте его. Не знаю, что он себе навоображал, но это вранье. Понятия не имею, что он имеет в виду. И вообще, парни, нас тут трое, а он один. Может, пристрелим умника?
– Данила, ты сумасшедший?
Даниил вытащил из кармана сигареты, прикурил и убрал пачку обратно.
– Не знаю. Может быть. Наверное, я сумасшедший. Но я – не сука. По крайней мере не такая сука, как ты. Отсюда по собственной воле я не уйду. Мы поднялись делать дело? Давайте делать дело.
Все смотрели на него. Даниил курил и, усмехаясь, разглядывал их лица. У сигареты был отличный вкус.
– Ты серьезно? Не уйдешь?
– Не уйду.
– А я-то подумал...
– Ты что, не знаешь меня?
– Знаю. Просто когда говорят такие вещи... Сам понимаешь...
Артем широко улыбнулся.
– Дай, как бы, Писатель, сигарету, что ли.
– Свои кури. У меня мало.
– Вот и хорошо, что мало. Здоровее будешь.
Он вытащил из пачки Даниила сигарету, прикурил и кивнул в сторону заложников:
– Что будем делать с ними?
– Как я понимаю, эфира на телевидении нам не дадут. Или дадут, а, Густав? Я думаю, ребят можно отпустить. Нам тут и без них вроде не скучно...
Гребень подошел к лежащим заложникам.
– Всех?
– Всех.
– Может...
– Да брось ты. Нам бы между собой разобраться.
Гребень велел им встать и построиться. Одежда у стоящих людей была мокрая, слипшаяся, перепачканная ржавчиной. По лицам, прокладывая дорожки в грязи, текли капли дождя... или слезы?
– С вами – все. Можете идти.
Сперва нерешительно, а потом почти вприпрыжку заложники двинулись к выходу. Старичок-скандинав поддерживал свою старушку под локоть. Упитанные мужчины из сопровождения японца вжимали головы в почти белые воротники рубашек.
Лежать оставались только японец и давящаяся слезами девушка-переводчица. Артем наклонился к ним и помахал рукой в сторону выхода:
– Але! милые! идите отсюда!
Девушка перевела. Премьер поднял серое лицо. Потом поднялся на ноги. Артем махал руками у него перед носом.
– Нерусский? Не понимаешь? По губам читай: «По-шел-на-хер!»
Даниил докурил, бросил сигарету вниз и огляделся. Странное дело: дождь все еще лил. Ветер все еще завывал. Город был все еще серым. Больше это его не трогало.
– Хорошо-то как!
– Ага.
– Как бы, неплохо начать отсюда выбираться.
– Да. Неплохо.
Они разом посмотрели на Густава. Артем, не поднимаясь с корточек, сказал:
– Знаете, парни? Вы идите, а я его задержу.
– Ты?! Меня?! Задержишь?!
– Да. Я. Тебя. Задержу. Идите, парни, и, если получится, убейте внизу несколько ублюдков вроде этого.
– Не катит. Уходить – так, как бы, всем вместе. Сначала этого вниз сбросим, а потом пойдем.
– Вы это серьезно?
– Вполне.
– Не хотите сдаться на моих условиях?
– Засунь свои условия себе, как бы, в задницу.
– Артем, ты тоже не хочешь сдаться?
– Нет.
– Данила?
– Да пошел ты...
Густав не спеша вытащил пистолет из-за пояса.
– Мне казалось, что из вас может выйти толк. Я ошибся. Прощайте.
– Готовы?
– Так точно.
– Как они стоят, запомнили?
– Так точно.
Снайперы были рассажены вдоль бортов. Старший группы поерзал, поудобнее усаживаясь на полу, и сквозь прорези в маске поглядел в лицо Полковнику.
Полковник, пригибаясь, чтобы не задеть макушкой железный потолок, прошел в кабину, сел в кресло рядом с пилотом и нацепил наушники с микрофоном.
– Первый! слышишь меня?
– Слышу хорошо, товарищ полковник, прием.
– Ориентируйся на первые выстрелы. Как только снайперы стартуют – оба взвода должны рвать наверх, как русские борзые. Понял меня?
Он махнул пилоту рукой: «Взлетаем!» Парни в камуфляже аккуратно сняли борт с машины. Лопасти крошечного вертолета задрожали, будто планировали прямо сейчас забиться в истерике.
Земля наклонилась, прицелилась дать Полковнику по лбу... он понял, что вертолет оторвался от земли. Такие шестиместные (пилот, командир группы и по два спайпера с каждого борта) машины он пробовал использовать еще там... в Анголе... сколько же лет назад это было?
Если противник засел, скажем, в ущелье... где-нибудь на высоте... если он считает, что застрахован от сюрпризов... то и пусть себе считает. Грузишь вертолет в фургон (кто догадается, что вертолет можно привезти в машине?) и подъезжаешь к объекту как можно ближе.
Вертолет взлетает почти беззвучно. Когда противник увидит, как на него выныривает вся в прожекторах морда вертолета, одновременно врубаются все сирены, и тут же с земли его начинает поддерживать артиллерия... в лучшем случае у него хватит времени помолиться. Какой-нибудь очень короткой молитвой.
– Отсчет высоты пошел. До контактного уровня осталось двенадцать метров... Десять... Семь... Четыре...
Оборачиваясь к замершим снайперам, Полковник повторил:
– Четыре. Мы начинаем.
Справиться не то что с тремя, а даже с тридцатью тремя такими, как эти, для Густава было просто, будто потушить окурок о спящую кошку. Перед началом операции руководство его Конторы просчитало все до деталей. Он был уверен, что сюрпризов не будет.
И все-таки он проиграл.
Уехать из страны... жить в лучших отелях мира... делать секс с влажногубыми мулатками. Занимайся чем хочешь – у тебя столько денег, что ты можешь позволить себе все.
Они должны были согласиться, поверить ему, сложить оружие, сдаться, подставить затылки. Тогда он аккуратно, одного за другим, перестрелял бы их, как собак.
Но они не согласились. А когда японец скрылся в дверном проеме и Густав мог начинать – было уже поздно.
Из-под колоннады, ревя сиренами и слепя прожекторами, выплыл вертолет. В эту секунду растерялись все, но Артем пришел в себя даже быстрее, чем Густав. Даниил успел заметить, как, изогнувшись дугой, мелькнуло в опасной близости от края его большое и грузное тело.
Они рухнули на пол и замерли.
Артем обеими руками сжимал провода детонатора:
