Для самого Ярослава это был, может быть, единственный удачный маневр за всю биографию. Через три года князь умер — зато эти три года ни одна собака не рисковала оспаривать его первенство. От Батыя в Залесье он вернулся с отрядом конницы и при ярлыке, в котором простым и понятным языком объяснялось: тот, кто не захочет склонить голову, тут же ее потеряет. Все, о чем Ярослав мечтал на протяжении десятилетий, наконец-то становилось реальностью.
Плюсы новой системы были налицо. Позже изобретенную Ярославом схему назовут «татарским игом», — но сперва это было не иго, а спасение. Опираясь на монгольские сабли, Ярослав наконец-то смог нейтрализовать всех до единого конкурентов. Дань, сбор которой прежде оборачивался большими проблемами, теперь сдавалась молча и в любом количестве. А главное: кем Ярослав был раньше? Отпрыском второстепенной княжеской семьи, правящей в захолустье и не имеющей никаких видов на будущее. Теперь он был подданным великого хана. За ним стояла вся мощь бескрайней империи. Странно, но при всем этом Ярослав вовсе не чувствовал себя счастливым.
Религия говорила ему одно, а национальность совсем другое. Что предпочесть, князь не понимал. По крови он был наполовину осетин и еще на четверть половец, а женат был на половецкой княжне, внучке хана Кончака. Считать себя подданным татарского хана для него было вполне естественно. И все равно: единственное, что ощущал князь, — чувство вины. Он мучился, маялся, но так и не мог решить, что важнее: быть тем, кем велит кровь, или оставаться христианином?
Русь всегда была крайней восточной частью христианского мира, но все-таки частью. Князья Киева и Галича никогда не забывали, у кого при вступлении на престол им следует просить благословения. Разрешать конфликты они ездили в Рим, к папам, сватались к европейским принцессам, содержали при дворе монахов католических орденов, военные блоки заключали только с христианскими государствами и иногда вместе с единоверцами участвовали в крестовых походах. Теперь Ярослав со всем этим рвал. Разворачивался совсем в ином направлении.
Впрочем, самого-то себя князь утешал тем, что на самом деле это не более чем тактический маневр. Принести присягу на верность, нарушить присягу — для любого из тогдашних князей это было плевое дело. Он, Ярослав, просто увидел шанс попользовать степняков в своих интересах, ну и постарался этот шанс не упустить. Обращение к монголам было просто кратковременным трюком — не больше.
Так бы оно, скорее всего, и вышло. Скорее всего, добившись от монголов помощи, со временем Ярослав кинул бы их точно так же, как кидал всех прежних благодетелей. Но не успел. Во время следующего визита в ставку хана он заболел и умер. Исповедь перед смертью принимал у него францисканский монах Иоанн Плано Карпини. Немеющими губами князь все повторял: передайте Римскому Понтифику, что мои клятвы язычникам ничего не значат… разумеется, ничего не значат… он просит у Бога и вселенской церкви прощения… он жил христианином и желал бы умереть как христианин… что же до голоса крови… что теперь про него вспоминать?.. у умирающих национальности не бывает, да и родина у них лишь одна: небесный Иерусалим.
Карпини отпустил князю его прегрешения, вольные и невольные. Мертвое тело Ярослава было предано земле. После этого залесские старики попробовали решить вопрос о наследнике так, как это было издавна принято на Руси. Князем они объявили следующего по старшинству потомка княжеского рода. Да только новое поколение на все эти дедовские обычаи чихать хотело. На могиле Ярослава еще не успела утрамбоваться земля, а по Залесью уже бушевала междоусобная война. Все тут же вернулось к домонгольскому состоянию: братья и сыновья Ярослава рубились между собой и не желали признавать ничьей власти. Князь, который смог собрать дружину хотя бы из тридцати — пятидесяти воинов, тут же начинал грабить села, атаковать соседей и, выжигая все на пути, бродить по берегам местных рек.
Выносить все это становилось невозможно. И через несколько лет в Сарай прибыла очередная делегация: ростовский князь Борис, суздальский князь Андрей и его старший брат Александр, которого в современных книжках любят называть Невским, хотя при жизни его никогда так не называли. Их план состоял в том, чтобы повторить маневр Ярослава и уговорить монголов вмешаться в залесские дела.
Рядом с монголами князья жили уже почти два десятилетия. Они прекрасно видели: Батый объединил Степь, установил в своих владениях прочный мир и процветает. Вместо того чтобы губить друг дружку в кровопролитных стычках, степняки теперь богатели и отлично себя чувствовали. На подвластные земли хан назначал баскаков (своих личных представителей). Те должны были надзирать за порядком, содержать в порядке дороги, наладить почтовую службу, ну и все в таком роде. А главное — баскаки должны были своевременно привозить хану собранную дань.
Александр Невский и его спутники просили у хана именно этого: возможности стать его верными баскаками. Пусть хан даст им воинов, а взамен они гарантируют бесперебойное поступление в Сарай мехов и рабов. Князья обещали: Залесье может стать такой же частью монгольской державы, как Степь.
Правители Орды привыкли к таким просьбам. С тем же самым к ним приезжали грузинский Царь Давид, армянский царь Гетум, сульджукский султан Кей-Кавус, несколько иранских шахов… Чего странного, если за этим же приехали и безземельные князья из Залесья?
6
Хан продержал у себя делегацию почти год, но даровал-таки Невскому то, чего тот добивался. Александр все-таки стал генеральным баскаком всего Залесья. Честно говоря, другого выхода у хана все равно не было. Кто бы еще согласился отправиться для него в эти непролазные чащи? На востоке для управления покоренными землями монголы использовали умненьких китайцев. В самой Золотой Орде — мусульман и еврейских купцов. Но желающих ехать на земли будущей России, кроме Невского и его брата, не нашлось.
Это был взаимовыгодный обмен: хану нужен был свой человек в лесах, Невскому нужны были сабли. Домой братья Андрей и Александр вернулись в сопровождении татарской конницы и со всеми положенными документами на руках. Крупных отрядов ни у кого из залесских князей не было, а у братьев теперь были.
Как писал летописец: приведенные Невским татары «овому нос урезаша, иному очи выимаша, кого казни, а кого конями потопчи». Своего пожилого дядю Святослава Всеволодовича братья согнали с престола пинками, а его земли поделили между собой. Прочих претендентов на власть и вовсе вышвырнули из Залесья вон. Теперь ничто вроде бы не мешало им править дружно и поровну делить полученную прибыль. Однако всего через три года Александр неожиданно оказывается на пороге большой войны с собственным братом Андреем.
Что уж там между братьями случилось, понять довольно сложно. Но, судя по всему, Андрей повторил ошибку своего отца: так и не смог понять, что старые правила кончились и теперь все будет иначе. Андрей завел разговоры о том, что негоже князьям-христианам принимать власть из рук языческого хана. Побаловались и буде. Жить он предпочитал в христианском княжестве, а не в процветающем. Вон, на Руси князь Данила Галицкий собирает против татар рать. Отряды ему прислали европейские рыцари, а Папа дал благословение. Не пора ли, брат, и нам присоединиться к Даниле?
