Под защитой Башни! Чай обжег ему небо, и Вальюс отставил чашку. Его образ мыслей и так многим кажется подозрительным. Крутиклус то и дело намекает на это. Мирче удобно думать, что сверхмастеру Вальюсу ничего не грозит. И поэтому Мирче может его использовать.
«Мирче, однажды ради тебя я уже рисковал. Разве мы не в расчете?»
* * *
Четыре радужных цикла миновало с тех пор. Но Вальюс до сих пор помнит все до мельчайших деталей. Он стоит на трибуне в зале Совета.
— Вы утверждаете, важ, что отщепенец ослеп, и Совет по этой причине должен быть к нему снисходителен? — председатель Совета Клунус с сомнением покачал головой. — Отщепенцы очень опасны! Они подрывают авторитет Закона!
— Последний из отщепенцев не представляет опасности, он просто больной старик. Я прошу Совет проявить милосердие, — язык сверхмастера Вальюса ворочал слова, как камни. А ему нужно быть убедительным. Если он проиграет, отщепенца ждет заключение. А может быть, смертная казнь.
Два затменья назад прилетела почтовая птица: кто-то просил сверхмастера приехать в «Большую лосиху». Это было неблизко, но Вальюс, повинуясь невнятному чувству, неожиданно согласился.
— Листвинус! — У Вальюса перехватило дыхание, и приветствие получилось сложным: в нем смешались радость, жалость, испуг. Листвинус стал совершенно седым. На его посеревшем лице отпечатались тени лишений, а потери оставили память в виде глубоких морщин. Но Вальюса больше всего испугали глаза. Когда-то живые, зеленые, как весенние листья, они выцвели и помертвели. Сколько же лет Листвинусу? Разве он такой старый?
— Парень, не стоит пугаться. Это всего лишь следы непростого урока: с непривычки на Белое смотреть почти невозможно. Если кто-то захочет заявить об этом в Совете, я могу быть живым доказательством.
— Листвинус! Ты возвратился! Но это…
— Невозможно? — губы лекаря растянулись в улыбке. — Придется поверить: мне удалось уцелеть. Кейрэки были добры, но решили, что мне лучше вернуться на остров. Если я, конечно, хочу еще малость пожить. Пришлось согласиться.
— Тебя уже кто-нибудь видел? — Вальюс хотел спросить о другом: «Кто-то тебя узнал?»
— Меня сейчас трудно узнать. Поначалу можно особенно не таиться. Но в ближайшее время я хочу появиться в Совете — попросить у советников милости. Конечно, там есть старики, причастные к старым делам, к охоте на отщепенцев. Но есть и новые лица. Сверхмастер Вальюс, к примеру, негодный сын древоруба, — Листвинус опять улыбнулся одними губами. — Парень, я рад за тебя, ты выбрал правильный путь — раз дорос до сверхмастера. Вот я и подумал: лучше встретить тебя чуть раньше, чем я окажусь в Совете. У меня к тебе просьба: хочу умереть на острове, и желательно не в «дупле».
Окинув взглядом членов Совета, Вальюс набрал в грудь воздуха и снова заговорил:
— Есть еще одно обстоятельство, важи, которое нужно учесть. Хотим мы того или нет, но кейрэки жили на острове с Начала Старых Времен. Это древний народ, и Остров хранит о них память. (Советники зашевелились.) Нас уважают за то, что мы справедливы в суждениях и стоим на страже Закона. Мы должны считаться с историей. (Советники закивали.) Три лунных затменья назад кейрэки ушли на Север. С тех пор никто из нас не видел живого кейрэка. И никто никогда не решался пойти за ними на Север…
— Важ, вы хотите запутать Совет! Убеждаете, что Листвинус, человек вне Закона, совершил невозможное дело. И будто бы это дело, достойное уважения.
— Да, я так полагаю. Мы должны признать, это подвиг — в одиночку добраться до Севера.
Советники зашумели. Кто-то согласно кивал, кто-то махал руками.
— Важи, я не прошу объявить отщепенца героем, — голос Вальюса стал звучать мягче. — Я прошу вас о снисхождении. Прошло уже много лет, несколько радужных циклов, с тех пор как отщепенцы были объявлены вне Закона. Посмотрите внимательно на этого человека. То, что случилось с Листвинусом, послужило уроком и ему самому, и другим. Я считаю, Совет может простить человека, который вернулся с Севера. Предоставьте слепому возможность спокойно дожить свою жизнь.
Клунус не стал возражать против такой возможности, и Вальюс уже решил, что одержал победу.
— Сверхмастер, может ли кто-нибудь подтвердить слепоту отщепенца?
Вальюс представил свидетеля:
— Мастер Смотус из гильдии лекарей. Он свидетельствует: Листвинус должен считаться незрячим.
В Совете одобрительно загудели.
— Позвольте, важи, позвольте, — с места поднялся Крутиклус.
Внутри у Вальюса все оборвалось. Не было случая, чтобы Крутиклус хоть раз поддержал сверхмастера. Он всегда защищал охотников (поговаривали, будто те расплачиваются с ним шкурами). Почему он молчал до сих пор?
— Важи, вы знаете: я бесконечно доверяю членам собственной гильдии. Тем более мастеру Смотусу. Он еще молодой, но очень способный лекарь. И он, как бы это сказать… Ему ничего не известно о том, кого он осматривал. Это большое достоинство. Бо-о-ольшое достоинство! Но он многого не понимает. То есть, я имею в виду, он не совсем понимает, что значит быть отщепенцем… Слава Духам, он их не застал!.. Но речь идет о преступнике. Здесь диагноз ставится на других основаниях. С учетом возможных последствий… Так вот, мне хотелось бы знать: отщепенец Листвинус вообще ничего не видит? Даже яркого света?
Смотус замялся.
— Ответьте, важ! — председатель стукнул своим молоточком.
— Я этого не утверждал. Осмотренный мною Листвинус способен увидеть свет. И, вероятно, может сказать, что наступила ночь. Но это — единственное, что под силу его незрячим глазам.
— То есть он способен сказать, где белое, а где — черное?
— Этого я не могу отрицать. Но детали, подробности, лица, люди, птицы, животные…
— То есть он способен увидеть болезнь? — Крутиклус впился глазами в бедного лекаря Смотуса.
— Если признать, что болезнь походит на черные пятна… — лекарь Смотус смутился.
— Значит, он может лечить? Важи, я должен напомнить: до того, как Листвинус сделался отщепенцем, он был членом гильдии лекарей.
Смотус захлопал глазами.
— Лучше лекаря нет и не будет. Листвинус мог стать сверхлекарем! — кое-кто из советников помнил события прошлого, и не только сверхмастер Вальюс сочувствовал отщепенцу.
Вальюс на это рассчитывал. Но он заметил, как Крутиклуса передернуло при слове «сверхлекарь». Крутиклус рассматривает Листвинуса как соперника в лекарском деле? Слепого Листвинуса? Тогда он сделает все, чтобы его устранить.
Крутиклус начал издалека:
— Вот об этом, важи, я и хотел вам напомнить. Перед тем как вы помилуете отщепенца.
«Значит, Крутиклус тоже не чужд милосердия? Он не будет требовать для Листвинуса смертной казни?» — Вальюс вздохнул с облегчением. Крутиклус это заметил и улыбнулся Вальюсу: ах, сверхмастер, сверхмастер! — а потом он продолжил речь, обращаясь к председателю и советникам:
