— Я тоже хочу их слышать.
— Сказки, принцесса, не сказывают по приказу. Они свободны, как птицы, и летают от сердца к сердцу. И не каждое сердце может услышать сказку. И не каждое сердце может сказку принять.
— Может, ты хочешь сказать, что я глупее тебя? — Аллибинда усмехнулась. Ее раздражение нарастало: эта жалкая нянька обращается к ней, как к равной. — Делай, что говорят.
— Принцесса не очень-то вежлива. И сказка ей не нужна. Нужно что-то другое — о чем она прямо не спросит.
— Расскажи-ка мне сказку, как Правитель встретил невесту невиданной красоты.
Кетайке взглянула внимательно: принцесса хочет именно этого?
— Хочу. Не медли. Рассказывай.
— Ты сама попросила об этом. И правильно поступила. Может, я зря тянула. Может, мне следовало пораньше рассказать эту сказку. Но сказка не сразу сложилась.
— Рассказывай! — черный палец принцессы задвигался, зашевелился. Нет, не время, не время. Нужно найти в себе силы выслушать эту нахалку.
— Однажды Правителю острова во сне привиделась девушка. Он долго ее искал и нашел в нездешних краях. В знак того, что девушка стала невестой Правителя, ей надели на палец серебряное кольцо. Но Правитель вернулся один. Девять рождений Луны он должен был ожидать, пока невеста прибудет к нему на Лосиный остров.
И вот невеста приехала. Она походила на ту, которую ждал Правитель. И была королевской дочкой, родом из той же страны. Даже имя звучало похоже.
Однако эта невеста приехала раньше срока — в нарушение договора. Ее окружали рабы и темнокожие воины. Она вела себя странно и будто бы в первый раз видела жениха. Это смутило Правителя, но он подавил сомнения: у принцессы на пальце было надето кольцо.
А потом кольцо стало мучить принцессу, и она от него отказалась. Стало ясно: чужое кольцо попало к принцессе случайно. Значит, принцесса — не та, за кого себя выдает. Значит, принцесса — не та, за кого ее принимают. Не ее полюбил Правитель и не с ней обручился.
Мгновенная тень испуга на лице Аллибинды заставила няньку смягчиться:
— Тебя обманули, принцесса.
— Ты досказала сказку?
— Тебе надоело слушать?
— Значит, сказке конец. Тогда уходи. Быстрее. Я не хочу тебя видеть.
— Я жалела тебя, принцесса. Но ты погубила Мирче и мастера Краулина. Зачем? Им стало известно то, что ты хочешь скрыть?
— Убирайся отсюда — пока я не рассердилась! — у принцессы сверкнули глаза.
Кетайке не спешила слушаться.
— Я уйду, потерпи. Есть еще один важный вопрос. И от него зависит судьба Ураульфа. И судьба Лосиного острова. Ты пришла через Полупустыню. За твоим караваном пришло ящериное войско. Ящерины жестоки. Им неведома жалость. Они убивают и жгут. Но им не нужны ни земли, ни пленники, ни богатство. Что им нужно, принцесса? Ты обидела Полупустыню?
Наглая нянька хочет от принцессы ответа? Кто — она, и кто — Аллибинда?
— Я сказала тебе, убирайся!
— Ураульф не сможет одолеть ящеринов, если не будет знать, что привело их на остров. Защитники острова могут не устоять…
— Ты забываешься, нянька. Смеешь меня учить! Так я объясню тебе, как говорить с принцессой!
Аллибинда вскочила и сорвала с руки перчатку: змеиный палец раздулся и откинулся перед ударом. Но Кетайке не дрогнула. Даже не удивилась:
— Я знала, что в смерти Мирче повинен змеиный яд. И я почти догадалась, почему ты носишь перчатки.
И Кетайке швырнула под ноги Аллибинды горсть сушеной травы. Змеиный палец дрогнул и безвольно повис.
— От ядовитых змей есть надежное средство — это трава горицвет.
* * *
«Не та!»
Аллибинда сидела одна и молча смотрела в зеркало.
Эти глаза необычного цвета в окружении темных ресниц, эти глаза — «не те».
И губы, коснуться которых мечтает любой мужчина, губы — тоже «не те»!
И лебединая шея — тоже «не та».
Принцесса резким движением сдернула ткани с плеч: значит, она «не та»!
Глаза ее потемнели. Губы болезненно сжались.
А «та»? Она чем-то лучше? Ведь они, по словам Кетайке, этой мерзкой няньки кейрэков, как две капли воды похожи?
Крутиклус вошел без стука и тут же вдавился в стенку. Принцесса вяло поправила свое платье.
Этот слизняк боится ее змеиного пальца. Он изойдет слюной, но не двинется с места. Принцессе неинтересно дразнить его красотой.
Окажись здесь кто-то другой — взять, к примеру, охотника, — игра бы ее развлекла.
Охотник! От этой мысли у принцессы внутри потеплело. Но тут же другая мысль — яростная, обжигающая — испепелила первую. Зрачки Аллибинды сузились, дыхание участилось:
— Отыщите Барлета.
* * *
Конь не мог бы скакать быстрее. Ящерицы и полевки не успевали убраться с дороги. Пыль вздымалась столбом за спиной спешившего всадника.
Но Барлету казалось, что конь плетется медленнее осла. Он подгонял его плеткой и даже помыслить не мог, чтобы передохнуть.
Сколько раз сменились светила, пока он не видел принцессу? Как он справился с этой мукой?
Правда, он навестил Дракинду, и это его отвлекло. Кожа Дракинды стала еще темнее. Глаза у нее слезились, и она невнятно бурчала, так что он половину не понял:
— Серебристая дочь Ассинды не стала себя спасать. И Юрулла опять проиграла — оказалась бессильной. Кто бы мог усомниться! Зато другая… Другая сделала свое дело — не так, как я ожидала.
А потом сказала, обращаясь к Барлету:
— Считай, Ураульф покойник. Справиться с Полупустыней никому не под силу — даже если он Ураульф! Ты желал ему смерти? Ты своего добился. Мы в расчете с тобой, Барлет. Ступай, привези мне сына! Больше ты ничего от меня не добьешься. То, что случится дальше, — и с тобой, и с Лосиным островом, — Дракинда невольно поежилась, — меня уже не волнует.
Он ругался и угрожал. Дракинда твердила свое: «Мы в расчете. Верни мне сына!»
В этот последний приезд Барлет ничего не добился — никаких обещаний. Но светила сменились семь раз — и принцесса за ним послала.
Принцесса!
Он больше не станет терпеть — бросится к ней и обнимет. Так крепко ее сожмет, чтобы ей стало больно. Она потеряет опору и безвольно обмякнет, подставляя лицо и шею. Он вопьется губами в кожу — так что дрожь побежит волнами. И он больше не будет думать о змеиной пасти под ее левой грудью. Если змея захочет, он скормит ей свою печень.
— Аллибинда!
Барлет не успел опомниться, как ему заломили руки и ударили по ногам, заставляя встать на колени.
