— Монгольские коты, они особенно темноту любят. Потому как в норах живут. Ладно, пока. Пошел я.
Папа протянул Сереже сто рублей. Сережа засунул деньги в карман спецовки, еще раз взглянул на Марсика и сказал, уже скрываясь за дверью: — Ценный кот!
— Что-что? Татаро-монгольский? — ржал Гришка. — Вы же его из деревни привезли? Со среднерусской возвышенности? Или это результат кровосмешения в ходе трехсотлетнего ига? Папа, так сказать, кот-монгол, а мама местная.
— Не ёрничай, — оборвала мама зарвавшегося Гришку. — Собачку «японский хин» видел? За ней что, хозяева в Японию ездят? Нет. В московском клубе собаководов покупают. И английского дога тоже. «Монгольский» — просто название породы. В этом что-то есть.
Марсик действительно любил залезать в разные щели, дырки и тоннели. Он, например, обожал смотреть, как стелят постель. То есть не смотреть, а участвовать в процессе. Как только кто-нибудь встряхивал простыней, Марсик тут же прибегал и садился в самой середине кровати. Все остальное стелилось ему на голову. Сначала вверх-вниз взлетал пододеяльник, потом — одеяло или покрывало. Наконец все это опускалось на Марсика, и он оказывался в темной и мрачной пещере, выход из которой можно было проложить, только проползая на пузе некоторое расстояние. Это было приключение, и Марсик никогда не упускал возможности в нем поучаствовать.
— Степные коты действительно существуют, — сказала мама. — И они действительно крупных размеров. В Монголии много степей. Наверное, они там водятся. Правда, эти коты вряд ли живут в норах. Скорее всего, просто мышкуют и поэтому не боятся засовывать морды и лапы в разные земляные дыры. Почему бы не допустить, что у Марсика в роду есть какой-нибудь степной кот? Это более вероятно, чем лев или волк. Эй, Марсик! Ты где?
Марсик сидел на мамином столе, не проявляя никакого интереса к своей родословной. Он опять что-то жевал.
— Марсик! Что это у тебя?
На этот раз Марсик со смаком обкусывал фотографии с маминого школьного праздника, аккуратной стопочкой лежавшие на письменном столе.
— Ну, что ты наделал?
Миф об оскорбленном самолюбии Марсика, обвиненного в связях с волками, бесповоротно развеялся. Никаких претензий к маминым ученикам в костюмах бабочек и жуков у него не могло быть.
— Кажется, я кое-что поняла, — сказала мама и достала пакет с новым свитером (совершенно новым!), который она недавно купила папе.
Марсик услышал шелест, тут же насторожился, перебрался со стола, где уже не было ничего интересного (остатки фотографий у него отобрали), на диван, направился к пакету и стал деловито его обследовать, пытаясь добраться до клеевого края.
— Ты разоблачил себя, Марсик! — торжественно сказала мама. — Не знаю, есть ли в тебе монгольская кровь. Но очевидно: ты наглая наркоманская морда, помешанная на клее! Это у тебя по наследству или как?
Марсик не ответил и продолжил свои попытки засунуть голову в пакет. Мама отобрала у него зловредную игрушку, зашуршала пакетом, зашипела страшным голосом и захлопала в ладоши:
— Ш-ш-ш! Лови пож-ж-жирателя фотографий!
Марсик тут же задрал хвост и весело побежал спасаться. Потом вернулся с полдороги и выглянул из-за косяка: бегут за ним или не бегут?
Мама шутливо затопала ногами:
— Сейчас догоню, стра-ш-ш-шный котище! С-с-сын ехидны и утконос-с-с-са!
Марсик тут же дунул обратно, вспрыгнул на подоконник и, сверкая глазами, высматривал оттуда столь необходимого для жизненного тонуса врага.
— Монгольской ехидны и загорского утконоса, — уточнила мама вслед Марсику. — Сынок, подергай немного веревочку. Пойду ужин готовить.
Больше происхождение Марсика не обсуждалось.
Кактус с глазами
Марсик любил сидеть на подоконнике. Мама специально сдвинула цветочные горшки, чтобы Марсик мог с комфортом устроиться у окошка и наблюдать мир «за стеклом». Комнаты выходили на широкий проспект, по которому в обе стороны бесконечным потоком двигались восемь рядов машин. Машины фырчали, троллейбусы пускали искры, иногда проносились автомобили с мигалками — все это Марсика совершенно не интересовало.
Интересовали его птички — голуби и вороны, время от времени мелькавшие в небе. Марсик сидел на подоконнике и «считал» ворон. Появление каждой птицы было сигналом к большой охоте. Уши Марсика напряженно сдвигались вперед, он вытягивал шею и пригибался, готовясь к прыжку. Еще немного — и Марсик непременно, просто обязательно поймал бы эту ворону. Прямо за хвост. Если бы она — вот ведь зловредное существо! — не исчезла из поля зрения. Тут несправедливо обойденный судьбой охотник оглядывался вокруг, ища способ справиться с разочарованием, и принимал решение заняться прополкой!
По весне мама высаживала в маленькие горшки крошечные росточки новых цветов. Они были еще слабенькими и не успели хорошенько схватиться за землю корешками. Марсик некоторое время оценивающе смотрел на эти ростки и приходил к выводу: их присутствие на подоконнике совершенно неуместно. После этого он хватал какой-нибудь росточек зубами за маленький листик, раскачивал его и вытаскивал из горшка. Некоторые растеньица Марсик бросал тут же — рядом с горшком. А некоторые еще некоторое время таскал в зубах по всей квартире — как мышку. Следы его сельскохозяйственной деятельности обнаруживались то на полу, то на кровати. Даже в ванной.
— Зачем ты это сделал? Чем эти бедные кустики тебя не устраивают? — мама пыталась понять Марсика, его настойчивое желание искоренять зеленые насаждения.
Она вкапывала в землю то, что можно было вернуть к жизни, и пыталась укрыть маленькие горшочки между больших цветочных горшков. Но Марсик с виртуозностью опытного сыщика отыскивал спрятанные растеньица, вытягивал их из укрытия своей цепкой монгольской лапой и опять выдергивал из земли.
Тогда мама грозилась отдать Марсика Юрию Куклачеву, знаменитому дрессировщику кошек: может, в цирке способности котенка к прополке найдут полезное применение. Или, придумывала мама для Марсика еще более страшную кару, она начнет сдавать его в наем, в крестьянские хозяйства. Там он будет трудиться от зари до зари, пропалывая свеклу и морковку. Правда, есть опасность, что после марсиковой работы на грядках вообще ничего не останется…
— А я подскажу фермерам, чтобы они смазывали сорняки клеем! — фантазировала мама. Потом гладила Марсика и говорила: — Скучно тебе, котик, в каменном мешке. Вот ты и придумываешь себе хоть какие-то развлечения.
— Скоро лето, Марсик. В Покров поедем, — обещал коту Костик. — У нас там тоже есть грядки. А полоть никто не любит. Будешь главным!
* * *
Солнышко и правда припекало совсем по-летнему, манило на улицу и обещало новую жизнь. На деревьях лопались почки, из земли пробивалась молоденькая травка, а у Гришки появились довольно заметные усики. В связи с этими особыми обстоятельствами ему в голову пришла идея — такая же свежая, как травка, почки и усики, — завести себе девушку.
