Глава 25
Тени на пляже. Свистки и полицейские. Медный самогонный аппарат. Официант с интересной прической и улитки на зубочистках. Жизнь в Испании при Франко
Иду до завтрака гулять. Интересно, что ранним утром и еще незадолго до заката тени становятся невероятно длинными, и от эдакого плевочка-камушка сантиметров двух в диаметре по пляжу растягивается темное продолговатое пятно, раз в пять больше его самого…
Днем я поехала на рынок. Подъезжаю, а там дорожная полиция движение регулирует. У нее тут, на мой взгляд, очень красивая форма: темно-синяя, с яркой отделкой желтовато-зеленого цвета. И часто можно видеть людей в этой форме попивающими кофе в каком-нибудь баре, и у всех полицейских есть свои излюбленные местечки, куда они ходят как на работу. А вообще я обожаю наблюдать за местными регулировщиками. Вот и сегодня они не просто машут руками и регулируют движение, а от всей души дуют в свистки, прерываясь только на то, чтобы вдохнуть немного воздуха. Причем делают они это виртуозно и очень громко. Ну не могут испанцы жить спокойно, без звукового сопровождения!
На рынке я случайно встретила знакомых французов и с удовольствием понаблюдала за тем, как один из них выторговывал у марокканца огромный медный самогонный аппарат. Сошлись они на ста девяноста евро, и оба остались довольны друг другом. А потом, накупив еще всякой всячины, мы с моими французами отправились вместе обедать в ближайший испанский ресторан.
Обслуживать нас взялся толстенький молодой парень с интересной прической. Вся голова у него была коротко стрижена, и из волос оставлен только приличный чуб, а главное, еще и тоненький, завивающийся крючком у шеи хвостик. И с этой головой возникала только одна ассоциация – задница поросенка, да и только. Парень принял наш заказ и занялся своими делами. За столиком неподалеку сидел его приятель, они явно давно не виделись и начали радостно приветствовать друг дружку. Затем официант пропал ненадолго и появился со своим сыном лет пяти. Вел он его к приятелю, пощипывая при этом за попу.
А друг, явно видя мальчика впервые, тут же расцеловал его в обе щеки. Парнишка реагировал на все спокойно и, похоже, к такому обращению давно привык. Потом он куда-то убежал, а официант с другом продолжали общаться. Мы в это время наблюдали за тремя его коллегами, мужчинами разных возрастов. Заняты они были тем, что убирали столы за поевшими клиентами и тут же накрывали их заново. При этом не переставали громко перекрикиваться-перешучиваться через головы едящих клиентов, не обращая на тех никакого внимания, будто их тут и нет.
В испанских ресторанах, если не ограничиваться тапами или “меню дня”, принято заказывать еду на всю компанию и пускать тарелки с ней по кругу. Поэтому в большинстве случаев если берешь одно блюдо только для себя, то выходит не очень здорово: заказал, например, boquerones (маленькие рыбки, обжаренные в кляре) – тебе и принесут горку этих рыбешек на тарелке; и ни гарнира к ним, ни салата. Съесть столько однообразной еды одному обычно бывает невозможно – это потому, что ею надо делиться. Сами испанцы, как правило, заказывают несколько таких блюд, к ним порцию салата и картошки, и каждый накладывает себе всего понемногу. Очень, с моей точки зрения, разумно. Вот и мы попросили разных блюд на всех, а заодно решили посмотреть, как здесь готовят и подают улиток. Нам принесли блюдо, на котором лежали крошечные улиточки (размером раза в четыре меньше, чем французские эскарго). К ним не полагалось ни чесночного масла, ни прочего выпендрежа. И есть их пришлось обычной зубочисткой. Короче, сплошное разочарование.
Французы мои бывали в Испании еще во времена Франко и, пока мы обедали, рассказали мне про несколько интересных деталей тех времен. Оказывается, Франко (многолетний диктатор и инициатор гражданской войны в Испании, если кто не знает) был родом из провинции Галисия. Во время его правления вся страна не ела мяса по пятницам. Нельзя было показывать в кино, как целуются в губы (только в щеку), и до 1978 года супружеские пары не могли официально развестись. Получить развод можно было лишь через церковь, при этом стоило это так дорого и занимало так много времени, что становилось практически невозможным.
Еще оказалось, что в 50-60-х годах тут был голод, и Испания принимала американскую помощь едой и оружием – в обмен на то, что здесь размещались американские военные базы.
И как теперь игра в гольф ассоциируется с престижем, так раньше в Испании, если вы хотели завести полезные знакомства, нужно было ехать на охоту.
Глава 26
“Не рыбачить!” и Пещера Бога. Ферия, мусор, черные коты и одежда желтого цвета. Вторник, 'тринадцатое.
Иду гулять к морю, прохожу мимо прудика у ворот нашего поселка и впервые замечаю строгую табличку, на которой написано на двух языках: “Не рыбачить!” В пруду в полметра глубиной и правда плавают рыбы, только кому же в голову придет их там ловить?!
На пляже в малодоступном месте сделан небольшой навес на четырех столбах и виднеется труба железной печки, а на доске рядом от руки намалевано: “Cueva de Dios” (“Пещера Бога”). При этом вокруг совершенно безлюдно – ни Бога, ни людей…
Сейчас идет неделя ферии. Это один из излюбленных праздников испанцев, и длится он целых пять дней. Происходит все так: на каком-нибудь пустыре или на месте рынка устанавливают рядами киоски – таким образом, чтобы получилось несколько улочек. Ближе к вечеру они открываются, и там начинают продавать всякую всячину: бижутерию, сумки, диски и прочую дребедень, а главное, море разной еды. Из того, к чему мы не очень привыкли, попадаются куски расколотого кокосового ореха (их постоянно сбрызгивают водой, чтобы не подсыхали), каштаны, всякие сладости и “бунюэлос” – крошечные пончики в форме баранок, которые зажаривают прямо у вас на глазах. Все это залито ослепительно ярким светом, зазывалы вопят в громкоговорители, и аттракционы соревнуются, у кого больше огней и громче музыка. Часам к двенадцати ночи толпа начинает прибывать (с маленькими детьми, разумеется), и у них выстраиваются очереди. Мы с Джеймсом в один из дней исхитрились мужественно продержаться до двух часов ночи, а веселье, казалось, только начинается.
Еще на этих фериях устанавливают шатры, где народ танцует фламенко и севильяну, а иногда и сальсу с меренге. И тут, в Андалусии, на этот праздник испанцы наряжаются чаще всего в костюмы фламенко: дамы в платьях, обтягивающих фигуру до колен, с кучей рюшек вокруг ног; с платками на талии и гребешками или цветками в волосах. Мужчины – в обтягивающих панталонах, белых рубашках и шляпах а-ля Зорро. И детей в такие же костюмы наряжают. Я как-то поинтересовалась в магазине, где такую одежду продают, сколько все это стоит. Оказалось, по цене она сравнима с дизайнерской.
Еще мне понравилось, как два “кабальеро” разъезжали у территории ферии на породистых лошадях. Сами – в роскошных костюмах и шляпах, но главное – у каждого впереди сидело по двухлетнему малышу – тоже в роскошных камзольчиках и в шляпах.
Праздники кончились, и мой испанский возобновился. Сегодня Мерседес рассказала нам про пунктуацию: в вопросительных и восклицательных предложениях знаки, оказывается, ставятся и в самом начале, и в конце. Вот только в начале эти знаки перевернуты вверх тормашками: “¿Verdad?” или “¡Verdad!” Очень, по-моему, симпатично – только на клавиатуре замучаешься их искать.
