А неподалеку, прямо над другим маленьким шлюзом, мы увидели крошечное уютное кафе под открытым небом, с клумбами цветов вокруг, и уселись там пить чай.
Глава 17
Как справляться с орущими котами. Приветливые и креативные иммигранты. Недешевая проверка зрения
Дома в Свонедже выясняется, что, пока нас не было, соседка привечала бездомного облезлого кота. Как рассказали другие соседи, она его кормила, и он у нее ночевал на диване в гостиной. Тут ей внезапно понадобилось уехать, кот заскучал и стал вечером мяукать у нас под дверью и проситься внутрь. И метить эту самую дверь. Когда в очередной раз раздалось мяуканье, Джеймс побежал на кухню и загремел посудой, а я стала недоумевать: что же он собирается делать. А он налил полную кастрюлю воды, распахнул дверь… но кота к этому моменту и след простыл. Я с некоторой издевкой поинтересовалась, к чему вся эта беготня, а он мне терпеливо объяснил, что все англичане знают, как справляться с орущими котами – на них просто надо вылить ушат холодной воды. Это быстро остужает их пыл, вырабатывает нужные рефлексы, а главное, не причиняет коту “неоправданного страдания”.
Вот Джеймс, чтобы немного успокоиться после всех треволнений, уселся читать газету и вдруг говорит: “Слушай, тебе надо обязательно на это посмотреть!” – и дает мне статью. Я с недоверием читаю: “Недавно местный совет Манчестера опубликовал список качеств, необходимых иммигранту, чтобы вписаться в местную жизнь. Среди них: быть приветливым, креативным, дружелюбным, гордиться своим городом, а главное, обладать чувством юмора”. Я крайне заинтересовалась тем, как они собираются насаждать чувство юмора в иммигрантах, но про это там ничего не было написано…
Днем иду куда-то по своим делам и вижу оптику. Из любопытства решаю в нее зайти и обнаруживаю, что прямо тут можно проверить зрение и сразу же получить рецепт на очки. Если здесь же эти очки купить или заказать, проверка будет бесплатной. А заказать очки можно, например, такие: в оправе какого-нибудь знаменитого дизайнера, темнеющие и превращающиеся в солнечные на улице, с разными диоптриями для обоих глаз и при этом бифокальные. Правда, стоить это будет маленькое состояние.
Я, после операции по поводу близорукости у Федорова в Москве, лет пятнадцать зрение не проверяла. Тут мне стало любопытно, и я решила уточнить, как же это делают здесь, в Англии. Окулист пригласил меня в крошечный темный кабинетик и стал изучать мои глаза через свой прибор. Вдруг он страшно разволновался и воскликнул: “Никогда ничего подобного не видел! Это ведь теперь стало историей! А можно я приглашу своих коллег?” После того как они все дружно посмотрели на мои насечки на обоих глазах, он торжественно объявил, что операцию мне сделали хорошо, что зрение у меня отличное, что очки не нужны и что с меня 25 фунтов.
Забегая вперед, скажу, что через пару лет я снова решила проверить зрение – только теперь уже в другой оптике. Приготовила свои 25 фунтов, а окулист меня и спрашивает: “В вашей семье у кого-нибудь есть глаукома?” Я немного растерялась и говорю: “Вообще-то маму сейчас проверяют, капли какие-то ей прописали, но пока не решили, нужна операция или нет”. – “Ну, в этом случае, – сообщает окулист, – проверка зрения для вас будет бесплатной”, – и зазывает в свой кабинет. А дальше все начинается сначала: восторги, восклицания, коллеги…
Часть 2
ВРЕМЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ: МОСКВА
Наконец настала пора мне ехать в Москву за “визой невесты”. Джеймс проводил меня в аэропорт, долго махал вслед, будто расстаемся навсегда, а через неделю не выдержал и примчался туда сам. Я подозреваю, что, если бы ему не потребовалось бегать и оформлять российскую визу, он прирулил бы уже на следующий день. А так у меня хоть на неделю вышла передышка. В Москву он приехал первый раз в жизни, и теперь настала его очередь удивляться всяким мелочам, которых мы попросту не замечаем.
Один день из жизни Джеймса в Москве
В первое его утро в Москве сидим и завтракаем в кафе на Тверской. Вдруг видим, что по тротуару спокойненько бежит стая из семи бездомных собак. Джеймс вскакивает, в волнении машет руками и кричит: “Смотрите, собаки!” Я, честно говоря, тоже удивилась: все же не каждый день такое можно увидеть прямо в центре Москвы. Но Джеймс просто глазам своим не верит, а я никак не пойму, что это он так разволновался. Наконец он успокоился немного и говорит: “У нас же в Англии вообще нет бездомных собак, а тут вон даже по центру города они бегают целыми стаями!” – “Ну да, бывает, – отвечаю я. – А у вас что, их и правда вообще нет? А куда же они тогда деваются?” – “Ну, – говорит Джеймс, – у нас, если ты вдруг понял, что больше не можешь держать собаку, ее можно просто отдать в питомник, и там за ней будут ухаживать и кормить, пока не найдется новый хозяин”. – “А что, если вдруг не найдется?” – не отстаю я. Джеймс отводит глаза и говорит: “Ну, наверное, некоторое время спустя ее усыпят, но вообще почти всегда он находится – платить-то за нее ничего не надо!” – “Здорово, – задумчиво комментирую я. – А у нас проблема: эти бездомные собаки часто болеют бешенством и случается, что кусают людей”. Тут Джеймс снова удивляется: “А у вас разве не принято делать прививки от бешенства всем собакам в щенячьем возрасте? У нас их всех прививают и потом еще очень следят за тем, чтобы в Англию не ввозили вообще никаких животных без документов об этих прививках. Поэтому у нас бешенством никакие животные и не болеют”. – “Как это? – удивляюсь я. – Вообще-вообще во всей Англии никакие животные не болеют бешенством?!” – “Вообще-вообще и во всей-во всей”, – невозмутимо отвечает Джеймс.
После завтрака, понасмехавшись над русскими и их привычкой носить одежду черно-коричневых цветов, Джеймс облачился в бежевые джинсы и, едва выйдя из гостиницы и вежливо посторонившись, чтобы пропустить какую-то несшуюся сломя голову мимо него даму, тут же измазал их о припаркованную рядом грязную машину. Почертыхавшись, поплелся переодеваться во что-нибудь черно-коричневое…
Перед обедом он погулял по центру и заявил, что никогда в жизни не видел сразу столько “феррари”, “бентли” и всяких других пафосных машин, припаркованных прямо на тротуаре у одного из модных московских кафе. А потом, едучи на такси в гостиницу, – что никогда не сидел столько времени в пробке…
Вечером этого же дня мы были в рок-баре, и выступавшая там группа пела на английском. Джеймс стал горячо утверждать, что все эти музыканты – англичане, и даже с восторгом расслышал какой-то там региональный английский акцент. Я как-то сильно в этом засомневалась, и мы поспорили. Каково же было его изумление, когда после очередной песни музыканты стали общаться с публикой на чистейшем русском языке! Короче, проспорил он, – как, впрочем, и всегда…
Протусовался Джеймс в Москве всего неделю, после чего отбыл на родину.
Вообще в Москве ему понравилось, но про нее вы и сами все знаете, так что я тут не буду долго о ней распространяться. Скажу лишь, что время пролетело мгновенно – мир ведь этот совсем другой, параллельный Англии и мало с ней пересекающийся. Здесь суета, толпы, пробки, ощущение, что все время что-то не успеваешь. Зато и родные, и друзья, кино и книги на русском…
