Например, увидев за столом Дашку, тетка первым делом спросила:
– Ой, какая молоденькая, а когда вы познакомились с Павликом? – Павлик – это был другой трофей, друг мужа, тоже популярный среди честных моделей.
– Ну, в первый раз мы познакомились с ним в ноябре, а второй раз – в январе. – Дашка попала в молчаливую струю воздуха, поэтому ответ прозвучал очень громко, бабы прыснули со смеху, и даже мужики громко заржали.
Дашка впала в нервозное состояние, потому что в присутствии большого числа свидетелей только что признала себя девушкой облегченного поведения. Этих свидетелей не сильно беспокоило, что у Дашкиной мамы тяжелый артрит и она почти не может передвигаться самостоятельно, что один укол, который хоть как-то может облегчить мамино состояние, стоит около двухсот долларов, что в квартире, где, кроме Дашки и больной мамы, проживало еще семейство сестры в составе шести человек, всего сорок шесть квадратных метров, ну и еще много чего было не понять этим зажравшимся свиньям, на которых свалились деньги с неба.
Дашка завелась, ее буквально начало трясти, когда она смотрела в открытый смеющийся рот жирной ехидной тетки, рука непроизвольно начала вертеть вилку. Те, кто знал Дашку поближе, сильно напряглись бы, увидев ее в таком состоянии, последствия Дашкиного бешенства приходилось устранять чуть ли не МЧС. Слава богу, сосед и, следовательно, кавалер девушки прочувствовал накал, и почему-то особенно ему не понравилась крутящаяся в Дашкиной руке вилка. У него и так уже был не очень высокий рейтинг, потому что привод в семейную тусовку случайной девушки считался некорректным поступком. Скорее всего, результат голосований мог несколько ухудшиться, если бы эта девушка еще и выколола глаз партнерской жене или пошалила немного вилкой с окружающими. Павел Алексеевич твердо взял девушку за руку и не менее твердо проводил ее до такси. Вина за не полученный со спонсора доход полностью легла на толстомордую тетку, а следовательно, ее мужик, этот лоснящийся павиан, будет раздет как овца при первой же встрече. Все просто.
В неприглядном исходе первого контрактного ужина винить было некого. Сама не справилась с управлением.
Дашка перенервничала. Она поняла, что близка к истерике, поэтому попросила Костю проводить ее до хором.
В хоромах Дашка рухнула на кровать и принялась громко плакать. Сказалось напряжение нескольких дней. Но что это? Не успели первые всхлипы вырваться из груди, как в спальне откуда ни возьмись появилась белобрысая домработница:
– Эй, ты что! Тебе нельзя плакать!
– Как это – нельзя? – Дашка опешила до такой степени, что на полувыдохе пропали слезы.
– А так, возьми свой контракт и прочитай внимательно: ты должна заботиться о своем внешнем виде, на кого ты будешь похожа завтра утром, если будешь рыдать весь вечер? А вдруг какая-нибудь тусовка, кого Игорь будет показывать людям? Конечно, за одно нарушение не выгонит, но имей в виду, если что не так, церемониться не будет. Абстрагируйся, думай о приятном, хочешь, ванну тебе приготовлю, с травками, расслабляющую.
– Давай, спасибо. – Плакать было не только плохо для внешности, но еще и абсолютно бесполезно. Надо настроиться на добровольную изоляцию и воспринимать пребывание в доме инвалида как работу. Дашка вздохнула и отправилась принимать ванну.
Постепенно она привыкала к жизни в золотой клетке, пытаясь избегать раздумий и воспоминаний о маме, друзьях и подругах. Зато, когда все это закончится, перед ней откроется такое будущее… Глядишь, и маму на ноги поставит.
Так или иначе, вариантов было немного: или пережить, или отказаться от всего. Дашка не сомневалась, что на ее место найдется не одна сотня желающих. Человек ко всему привыкает, она справится.
Игорь Маркович не сильно напрягал Дашку: в среднем они три раза в неделю выходили на светские обеды, от которых, Дашка чувствовала, Игоря просто воротило. Но она прекрасно понимала, что публичное появление – это мощный стимул для Игоря, чтобы не расстаться с жизнью. Он превратил свое существование в постоянное доказательство того, что выжил, перенес все испытания, отомстил предателям и завистникам. Своего рода игра. Более того, он не просто выжил: интерьер его дома украшал все глянцевые журналы как непревзойденный аналог вкуса, в огромном «роллс-ройсе»-лимузине даже ручки для открывания двери были сделаны на заказ, а женщина, выбранная практическим путем из лучших представительниц молодого поколения, могла затмить королеву красоты.
Игорь никогда не нарушал данного слова. Это было его силой и слабостью одновременно. В свое время он поклялся, что в его жизни привязанностям места больше нет. И свято соблюдал эту клятву.
Поэтому в финал конкурса невест выходила всякий раз девушка с определенным номером, обслуживающий персонал в доме менялся раз в полгода, время для встреч с родственниками и друзьями было строго ограничено. В жизни Игоря работало одно незыблемое правило: никаких привязанностей, значит – никакой зависимости.
Дашка являлась одним из звеньев этого механизма. Ее роль, прежде безукоризненно сыгранная тремя невестами, была проста и понятна: недоступный (ну, временно недоступный) для других лакомый кусочек. Жесткая позиция Игоря по отношению к женщинам тоже была прозрачной и обоснованной. Все они, конечно, твари, но общественные стереотипы слишком прочно связывают присутствие отборных самок рядом с успешными самцами. Часто менять баб в положении Игоря было бы хлопотно и небезопасно. А с помощью контракта все эти проблемы отлично нивелировались.
Впрочем, эта, последняя, контрактница смешная. Наверное, еще не окончательно скурвилась. Но ничего, у нее все впереди. Отработает сделку, получит деньги, тогда посмотрим, какая она хорошая.
Через пару месяцев Игорь Маркович и Даша Климова, примелькавшись в обществе, уже имели репутацию ПАРЫ. Да и периодические встречи за семейным столом уже выглядели вполне пристойно. Иногда Игорь даже разговаривал с девушкой, интересовался, кто ее родители, и несколько раз отправлял маме деньги на уколы. Словом, Дашкина жизнь вошла в какое-то стабильное русло, и с каждым прожитым днем добровольного заточения оставалось на один меньше.
Дни были похожи один на другой как близнецы: массажисты, визажисты, тусовки, приемы, наряды, драгоценности, улыбки, заискивающие охранники… Дашка чувствовала себя роботом и рефлекторно выполняла то, чего от нее ожидали. Календарный план показывал, что до конца каторги оставалось всего три месяца. Что потом – Дашке даже не хотелось думать, потому что от мыслей у нее начинала болеть голова и возникало желание перелезть ночью через забор и больше никогда не возвращаться в эту тюрьму.
Единственным светлым пятном во всей этой истории был Костик. Если бы не он, Дашка, наверное, сошла бы с ума.
Только не подумайте, что Дашка не сдержала обязательств, подписанных в контракте. Все было по-честному, просто они с Костей любили друг друга. Об этом знали только он и она. От окружающих можно было скрыть невидимую нить желания и обожания, но друг от друга скрыть это было невозможно. Впрочем, Дашка уже давно была готова нарушить любые условия контракта, но Костя стоически сдерживал приливы чувств, впрочем зная, ради чего. Не подумайте, что он позарился на будущие Дашкины деньги. Он, между прочим, был единственным доверенным лицом Игоря Марковича. Доверие было основано на многолетней преданности и верности. Именно Костя был человеком, который, несмотря на вопли присутствующих, аккуратно собрал тело Игоря и отвез его в ближайшую больницу. Костя же летал в Германию на реанимационном вертолете, когда все решили, что предмета для беспокойства больше не существует. Именно благодаря ему Игорь теперь был жив. Костя полностью, или почти полностью, был в курсе всех бизнес-проектов Игоря и даже имел право подписи на документах. Он не собирался рисковать своим стабильным положением, доходом, в конце концов будущим, тем более из-за женщины. Даже очень красивой и желанной.
