Говорил Сталин спокойно, деловым тоном:
«Истекший год явился не только годом мирного строительства, но и годом войны с немецко-фашистскими захватчиками, вероломно напавшими на нашу миролюбивую страну… В итоге четырёх месяцев войны… опасность для нашей страны не только не ослабла, а наоборот, ещё больше усилилась». Дальше он высмеял расчёты гитлеровских руководителей, задумавших блицкриг, недооценивших прочность советского строя. Процитировал изуверские приказы немецким солдатам, которыми их прямо нацеливали на совершение жестокостей, убийств и насилия. «Немецкие захватчики, — сказал Сталин, — хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же… они её получат. Никакой пощады немецким захватчикам. Смерть немецким оккупантам!»
Доклад Сталин закончил словами: «Наше дело правое — победа будет за нами!», после чего разразилась овация.
Затем выступали другие руководители, но бойцы в зале Васиной школы уже тихонечко обсуждали услышанное. Кандидат в члены ВКП(б) Толик Федотов шепнул Василию:
— Заметь, ни разу не упомянул партию. Всё народ да народ… Мрак, ваще…
После доклада начался концерт.
На бой! На бой! Назад, бойцы, ни шагу.
Назад ни шагу! Все пути вперёд.
Ведёт нас доблесть, мужество, отвага,
Любимый Сталин нас на бой ведёт!
Пред нами враг коварный и жестокий,
Он рушит всё в краю нам дорогом.
На бой! На бой! Исполнились все сроки,
Настал наш час победы над врагом.
Майор Заболотный приглушил звук радио, вышел, встал перед всеми. Объявил:
— Товарищи! Завтра вы, лучшие выпускники курсов подготовки младших командиров, разъедетесь по разным фронтам. Приказ о вашем распределении подписан товарищем Сталиным, он лично ознакомился с результатами, показанными вами на экзаменах. Но прежде чем отправиться на фронт, вам предстоит стать участниками парада на Красной площади, посвящённого Октябрьской революции. С этого момента и до выхода на парад покидать здание запрещено. А теперь — спать.
Из записных книжек Мирона Семёнова
Письмо в адрес И. С. Загребского
26/XII–66 г.
Уважаемый Иван Степанович!
Подробности событий, происходивших в ноябре 1941 года «под землёй», мне поведала мама Васи Одинокова. Не помню, говорил ли я Вам, но она ещё до войны работала в метро. Ходила в красной шапочке по перрону. А когда началась война и мужчин призвали в Армию, то на женщин возложили руководящую работу. В октябре она уже была назначена заместителем начальника станции «Маяковская».
По её словам, незадолго до 6 ноября к ним зачастили большие чины, от Кагановича до начальника Московского метрополитена Новикова. Они выбирали станцию глубокого залегания, где можно провести большое заседание. Смотрели, конечно, не только «Маяковскую». Её подруги с других станций рассказывали, что и у них бывали.
В связи с этими приготовлениями ей пришлось поселиться на работе.
В одну из последних перед праздником ночь на «Маяковскую» приехал сам И. В. Сталин, а с ним некоторые члены правительства. Она оробела, а товарищ Сталин сказал ей: «Да вы не бойтесь, всё будет хорошо». Он осмотрел платформу и решил, что для торжественного заседания она подходит лучше других.
Станцию уже давно, с лета, с начала бомбёжек, использовали как бомбоубежище. Бомбили в основном по ночам, и некоторые матери с детьми приходили ночевать. Здесь им казалось безопаснее, что было и на самом деле так. Кто-то приносил с собой хотя бы одеяльца, но многие лежали прямо на голом полу. Товарищ Сталин увидел это. Он был очень возмущён. Подозвал главу Моссовета Пронина и сказал: «Маленькие дети лежат с матерями прямо на холодном полу. Это безобразие. Как вы могли такое допустить?» Пронин обещал принять меры, и уже на другой день на станции метрополитена, которые использовали как бомбоубежища, завезли раскладные детские кроватки и матрасики.
Но на «Маяковской» персонал не смог использовать их сразу, потому что начали завозить ряды кресел из театров, соорудили сцену, поставили трибуну, в общем, станцию декорировали под зал театра. Вдоль платформы поставили поезда метро, в которых разместились гардеробы и буфеты с бесплатным угощением. Развесили флаги, полотнища с лозунгами, привезли цветы.
Анна Прокофьевна рассказала, что до начала заседания поднялась посмотреть, как там наверху, в вестибюле. Вышла ненадолго подышать свежим воздухом. Вся площадка перед станцией была заполнена машинами, и они продолжали прибывать. На улице и в вестибюле было очень людно, весело, радостно. Прибывали артисты: из Куйбышева прилетели солисты Большого театра Козловский, Рейзен, Барсова и другие. Она очень любила Козловского, взяла у него автограф.
Наконец, со стороны станции «Белорусская» подошли два моторных вагона, в которых приехали И. В. Сталин и другие руководители.
Васина мама подробно рассказала мне о том заседании. Она же присутствовала от начала до конца. И я в первой редакции своей книги сделал большую главу об этом, даже поместил речь товарища Сталина. Но потом я эту главу убрал — Вы понимаете, почему. Если захотите, я её Вам пришлю.
С уважением, Ваш Мир. В. Сем.
…Выспаться толком не дали. Подняли, не было ещё и четырёх часов. А то и половины четвёртого. Василий встал, как чумной, только ледяная вода из крана и спасла: плеснул на себя, растёрся холстиной, подышал — проснулся наконец.
Выстроили в спортзале. Майор зачитал приказ: сегодня, 7 ноября 1941 года, в честь 24-й годовщины Октябрьской революции — военный парад на Красной площади в Москве. Начало парада в 8 часов утра. Командование парадом возложено на генерал-лейтенанта Артемьева, принимает парад заместитель наркома обороны СССР маршал Советского Союза Будённый.
— Всем оправиться, проверить одежду и обувь, завтрак через полчаса, выход через час!
Бойцы потянулись из зала.
* * *
В пять утра по всей Красной площади от Москворецкого моста до Исторического музея выстроились войска: их сводный стрелковый батальон, краснофлотцы, бойцы дивизии имени Дзержинского, артиллеристы. Занял своё место сводный оркестр. Ветер гнал морозную пыль. Небо тусклое, морозец — градусов шесть или восемь.
— А то и десять, — прошептал Федотов.
Им довелось увидеть редкое зрелище: демаскировку Кремля. Звёзды на башнях расчехлили ещё до их прихода, а теперь их для проверки зажгли и выключили, чтобы окончательно зажечь перед началом парада. Снимали маскировку с Мавзолея. Уносили раскрашенные фанерные строения, придававшие площади совсем чуждый вид.
Участники парада были одеты тепло и добротно. Кто в бушлатах, кто в шинелях, кто в полушубках, некоторые в шапках, как Васькино подразделение, а другие в стальных шлемах, с автоматами или винтовками.
Время от времени бойцов небольшими группами уводили в ГУМ греться. Там под стеклянными галереями разместились медсанбаты, а позади здания стояли ряды карет «скорой помощи», на случай, если прорвутся немецкие бомбардировщики. Все знали: приказано парад войск не останавливать ни при каких обстоятельствах.
