МУЗЕЙ ФРАГОНАРА В МЭЗОН-АЛЬФОР. Один из самых старых музеев Франции, основа которому была положена еще в 1766 году Людовиком XV. Обладает уникальной коллекцией анатомических диковинок, уродцев в банках и скелетов разных животных. Самый знаменитый экспонат этого музея — композиция Всадники Апокалипсиса: человек без кожи на лошади, окруженный множеством человеческих эмбрионов, сидящих верхом на эмбрионах овец и лошадей. Жуткое зрелище.
Музей находится при Национальной школе ветеринарии в парижском пригороде Мэзон-Альфор.
Открыт в среду и четверг с 14.00 до 18.00, в субботу и воскресенье с 13.00 до 18.00. До 26 лет бесплатно, взрослый билет 7 евро.
Musée Fragonard: 7 avenue Gén de Gaulle, Maisons-Alfort. Метро Ecole Vétérinaire de Maisons Alfort.
Подробности на сайте: <http://musee.vet-alfort.fr>.
Блинг-блинг
Его называют «президент блинг-блинг». Блинг-блинг — так звенят золотые украшения, которых у Николя Саркози конечно же нет или, по крайней мере, не видно, но в общественном сознании он представляет Францию сытых и богатых. Ему до сих пор не могут забыть ужин в ресторане «Фукет» на Елисейских полях 6 мая 2007-го после объявления результатов президентских выборов. Говорят, что все, кто был на том банкете, чествуя нового главу государства, получили потом по ордену Почетного легиона. К сведению: кофе в ресторане «Фукет» стоит 9 евро, а орден Почетного легиона — высшая государственная награда.
Интересно, что на скамейке у «Фукет» за 59 лет до этого торжества никому не известный венгерский иммигрант с длинным именем Пал Саркози де Наги Бокша провел свою первую ночь в Париже. В его карманах не было ни гроша, в чемодане — только бритва и рубашка. Но через полгода у него уже была неплохая работа, еще через полгода он познакомился с Андре Малла, ставшей его женой и родившей ему трех сыновей, в том числе и будущего президента Франции, который длинную отеческую фамилию сократил до удобоваримого Саркози.
…Через месяц после избрания рейтинг популярности Николя Саркози был 75 процентов. Столько было только у генерала Де Голля. Через год рейтинг опустился до 45 процентов. А еще через пару лет упал до 28. Ниже не было ни у кого. Но, думаю, это ни о чем не говорит. У Ширака перед выходом на пенсию тоже было не больше 35 процентов, зато теперь не меньше 70, и его снова любят. Только он уже не президент.
Но я не об этом. Критиковать Саркози найдется немало охотников. Мне лично он симпатичен, потому что с ним не скучно: разводится, женится, затевает реформы, не лезет за словом в карман…
Заняв Елисейский дворец, Саркози почти сразу поднял себе зарплату. До него жалование президента Франции было почему-то ниже жалования премьер-министра. Саркози эту несправедливость устранил. С 1 января 2008-го он получает 21 000 евро в месяц, что с вычетом налогов составляет примерно 18 000. У премьера такая же зарплата. Для сравнения: глава правительства Испании имеет 6500 евро в месяц, премьер-министр Великобритании — 16 500 евро, канцлер Германии 19 000 евро, глава Европейской комиссии около 25 000 евро в месяц, а президент США — вместе с разными надбавками не меньше 40 тысяч евро.
Ботинки с платформой, каблучки — над невысоким ростом Саркози посмеиваются. Как и над тем, что все его жены на голову выше его. Его манеру речи и гиперактивность не пародирует только ленивый. Антипод Николя Саркози — покойный Франсуа Миттеран, социалист и президент анти-блинг-блинг. Это он ввел во Франции 35-часовую рабочую неделю и понизил пенсионный ценз с 65 до 60 лет, что обернулось для Франции 30-миллиардным долгом. Саркози, лозунг которого «работать больше, чтобы зарабатывать больше», удалось восстановить эти 65 лет, но это стоило ему огромных трудов.
Но видели бы вы гардероб социалиста Франсуа Миттерана! Для левых он почти как Ленин для российских коммунистов, а одевался, как настоящий буржуа.
Спустя 10 лет после его кончины вдова Миттерана, собирая средства в благотворительный фонд, выставила на аукционе гору его пиджаков, брюк, рубашек, ботинок. Все отменного качества — шелк, кашемир. Все очень стильное и дорогое. Ненадеванные костюмы, похожие на близнецов-братьев, почти идентичные галстуки с едва заметной градацией цвета, клонированные рубашки. Знаменитая миттерановская черная фетровая шляпа и красный шарф тоже, оказывается, существовали в нескольких экземплярах. Целый зал был забит почти новой одеждой и обувью. Будто покойный был не президентом, а голливудской звездой. А ведь президент находится на обеспечении государства! Больше всего меня удивили черные бархатные туфли, на которых алым шелком была вышита роза — символ социалистической партии, которой он руководил. Я представила, как холодными зимними вечерами Миттеран в мягком бархатном халате с тяжелыми кистями (ушел с молотка одним из первых) сидит у камина в Елисейском дворце и, глядя на носки своих уютных туфель, думает о партии, о народе, о стране.
И еще о том, что наденет завтра.
Человек, который не пьет одеколон
Я стояла на коленях. Ален Делон смотрел на меня сверху вниз и оттого казался еще более надменным.
— Почему вы это сказали? — спросила я.
— Потому что я не мог по-другому, дорогая, — ответил он и отвернулся.
Повисла пауза. Я не знала, что делать. Милый, только не молчи, думала я. Скажи еще хоть слово, пожалуйста!
— И все-таки почему??
В моем голосе было, должно быть, столько мольбы, что он не выдержал, повернулся и почти выкрикнул:
— Потому что я должен был это сделать! Я не мог иначе, я любил ее! Это был мой долг! Разве непонятно?!
В этот момент подошла Джейн Фонда. Серебристое вечернее платье, высокий воротник, рукава фонариком. Она была безупречна и холодна, как Снежная Королева. И какая стать! Боже, сколько девушек в 20 лет мечтают о такой талии, как у нее в 70! И все морщинки на месте, и это не убавляет ей красоты. Она смерила меня ледяным взглядом и сказала на чистом французском:
— Это становится невыносимым!
Делон согласно кивнул. Двери лифта наконец открылись, и оба исчезли в его чреве.
Я по-прежнему стояла на коленях. Сзади напирали. Десятки микрофонов колыхались, как кобры. Журналисты толпились за ограждением перед небольшим холлом, через который кинозвезды проходили из главного зала Каннского Дворца фестивалей к выходу. Это было единственное место, где можно было рассчитывать на короткое интервью. Мой микрофон тянулся дальше всех (потому что я стояла на коленях в первом ряду), но дело было сделано. Можно было складывать удочки и бежать наперегон. Ален Делон произнес, наконец, фразу длиной более 10 секунд и рядом с его постаревшим, обрюзгшим, но все еще узнаваемым лицом виднелся микрофон Первого канала. Синхрон есть!
20 лет нога Алена Делона не ступала на красную дорожку Каннского кинофестиваля. Он давно чурался прессы, жил нелюдимом. Почти не снимался, время от времени брюжжал об уровне современного кинематографа, был постоянно в депрессии и даже как-то заявил, что все чаще думает о смерти.
