— А что это с вашим песиком? У него лапка болит?
Тут Мама взглянула на меня, и я понял, что я, пописав, забыл опустить лапку и скачу на трех. Со мной это бывает.
— Ничего страшного. У него задние лапки слишком длинные, мешаются, — ответила она и прибавила шаг. Но от Галы отделаться было непросто, она догнала нас и воскликнула:
— А я уже собиралась вам звонить! Мне так надо с вами поговорить! Только не на улице — вот-вот снова польет. Может быть, зайдем к вам?
На это Мама ответила, что к нам домой, к сожалению, нельзя, потому что у нас не убрано. Она говорила неправду — накануне они с Папой занимались квартирой, и мне приходилось перебегать с места на место в попытке скрыться от ненавистного пылесоса. Но я ее понимал — она не хотела пускать Галу на нашу территорию. Мне Гала тоже не симпатична, и нечего ей напрашиваться к нам в гости!
Вздохнув, Гала повела нас к себе. Вот уж у кого был беспорядок так беспорядок! Всюду валялись картины, рамы, кисти — и все это вперемешку с какими-то тряпками. Зазик злобно затявкал, увидев меня, но Гала быстро закрыла его и Лулу в дальней комнате. Пахло очень неприятно, смесью противного запаха Швабрика (подозреваю, что он использовал углы квартиры в качестве туалета, что недостойно приличной домашней собаки), Галиного парфюма, «вискарика», разбавителя № 1, скипидара и еще чего-то очень мерзкого.
Гала извинилась за беспорядок, сказала, что не ждала гостей. Вот уж действительно — когда я здесь был раньше, так не воняло. Меня неудержимо тянуло к той лестнице, на которую меня в прошлый раз не пускали. Воспользовавшись тем, что взрослые отвернулись, я быстро по ней поднялся и попытался открыть лапой заветную дверцу — я это умею делать, но эта дверь никак не поддавалась. Там, за ней, творилось что-то неладное, я это нутром чуял. Что-то такое, отчего у меня на загривке поднялась шерсть, и я зарычал. Услышав мой рык, Мама спохватилась и быстро за мной прибежала. Я вырывался, и ей непросто было со мной справиться. После этого она меня уже не выпускала.
Хозяйки уселись на кухне, где пахло, на мой взгляд, более прилично, чем-то съедобным. Дальше у них состоялся серьезный разговор, и так как мне все время пришлось сидеть у Мамы на коленях, я не пропустил ни слова. Не все понял, но все сейчас напишу.
— Вы, конечно, слышали про наше несчастье, — начала Гала.
— Да, я знаю, что галерею обворовали, — ответила Мама. — Украли портрет белой собаки и волка.
— Позавчера в галерее был выходной день, — продолжала соседка, — а вчера мы с дочерью пришли в десять, а вместо этих картин на стене — пустое место. Мы, конечно, тут же вызвали милицию, но что они могут? Единственное, что они сказали, — это что следов взлома нет. Замок внутренний, его легко открыть изнутри, а если захлопнуть дверь, то без ключа дверь уже не откроешь. Скорее всего, вор был среди гостей, он где-то спрятался, например в туалете, и уже после того, как мы все ушли, выбрался из тайника, похитил картины, вышел через входную дверь и захлопнул ее за собой.
— А разве вы не ставили помещение на охрану? — спросила Мама.
«Какая охрана, если все собаки ушли? — подумал я. — Вернее, охранять могли бы только мы с Вайдат, но хозяйки нас увели раньше всех».
— Провод был перерезан.
— А видеокамеры? Только не говорите, что они тоже не работали!
— Увы! Одна из них была разбита, у двух других тоже обрезаны провода. Я теперь пытаюсь выяснить, кто когда ушел.
Тут Мама возмутилась:
— Это кого же вы подозреваете? Не меня ли?
— Нет, что вы! Я же помню, что вы с хозяйкой Вайдат ушли первыми! Но я не со всеми гостями была знакома, поэтому хотела вас расспросить про тех, кого пригласили лично вы…
У людей есть такое слово — «озвереть». Я его не люблю, потому что для описания состояния, к которому его применяют, больше бы подошло «олюдеть». Но тут Мама просто озверела и даже подпрыгнула на стуле, так что я еле удержался у нее на коленях.
— Вы это серьезно? — буквально завопила она. — Вы что думаете, знаменитая Писательница и ее не менее знаменитый муж будут воровать картины? Или профессор нескольких зарубежных университетов? (Это, как я понял, она про Волчьего Человека.) И, конечно, известный Путешественник, сам недавно обворованный, будет этим грязным делом заниматься?
Путешественник — это Мамин приятель с телевидения, он меня тоже как-то раз снимал. Как и профессор, он редко бывает в Москве, а все больше где-то болтается. Только если Волчий Человек ищет в горах леопардов, то Путешественник идет по следам людей, которые все еще живут в каменном веке, то есть ходят без одежды и живут в шалашах из веток. Подумать только, у них нет холодильников! Не представляю, откуда они берут еду… С голодухи они даже едят друг друга! Однажды где-то в южных морях Путешественнику пришлось жениться на важной людоедке, дочери вождя, чтобы его не съели. И его там не съели, зато его уже дома ограбила другая жена, не из племени людоедов, но зато, как говорила Мама, та еще людоедка. Мама как-то к нему ездила домой смотреть змей, но меня с собой не взяла, потому что, она объяснила, змеи хоть и похожи на больших червяков, но питаются маленькими собачками. Этих змей — они питонами называются — его жена тоже утащила. Вот и нечего дома змей держать, завел бы он нормальную охранную собаку, вроде меня, — и все добро его было бы в целости и сохранности!
— Так, значит, вы подозреваете приглашенных мною гостей, людей весьма и весьма уважаемых, — Мама говорила таким тоном, каким делает мне выговор, если я от нее убегаю на прогулке. Гала стала успокаивать Маму, она тоже нервничала, руки у нее дрожали. Но Маму остановить было невозможно. Я-то знаю: если Мама заведется, что с ней бывает, по правде сказать, редко, это надолго.
— А что насчет тех, кого привели на выставку вы? — продолжала она. — Кто, например, были те две крашеные блондинки, одна в рюшечках, другая в блесточках, которые выпили практически все шампанское и постоянно шушукались во время выступлений?
— Да что вы! — тут уже Гала начала кричать. — О ком вы говорите! Одна из них — жена богатого бизнесмена, а другая — личный референт заместителя Зюганова!
— Коммуняка, значит, — Мама уже улыбалась, но знакома мне эта улыбка, — у нас, собак, это как ощериться и зубы показать. — Ну, у них с этим все просто — экспроприация экспроприаторов… или эксплуататоров, как у них это называется… Подзабыла уже марксизм-ленинизм. И вообще, — тут она так сильно прижала меня к себе, что я взвизгнул, — давайте подведем итог. Картины выкрал кто-то, кто знал, где расположены камеры слежения, как проходят провода от пульта охраны, где, в какой кладовке можно спрятаться. Знал, как работает замок, возможно, у него даже был ключ, а все ключи у вас…
При этих словах Гала вскочила, Мама тоже встала и, прижав меня к груди, направилась к выходу, продолжая на ходу говорить:
— Так что все следы ведут сюда, к вам… Я, конечно, не про вас с мужем говорю, но, подумайте, может, этот Дуре… то есть Анатолий, или кто-то еще из друзей вашей дочери в этом деле замешан?
