— Шарлотта, принесите мне кофе! — крикнул он через стену.
Сотрудники вполголоса переговаривались, планируя летние отпуска, обсуждая крупные проекты других издательств, уже грозящие накрыть своей густой тенью скромные публикации «Леграна», и судача, возьмут ли Аньес помощницу, потому что «невозможно же одной тянуть такой воз. У меня, кстати, есть племянница, она как раз ищет работу…». Обменялись мнениями насчет трудного характера всех писателей вообще и одного конкретного автора в частности, по словам Аньес совершенно «не умеющего держать себя на людях», в силу чего она отказывалась им заниматься. Эти совещания, как и семейные сборища, всегда производили на Клер расслабляющее действие. Она больше смотрела, чем слушала, изучала побрякушку на шее у Аньес, следила за плавными движениями мягких рук Доминика, разглядывала рекламный плакат на стене или чисто выбритую щеку одного из коллег. Впрочем, когда Легран спрашивал, что она думает по тому или иному поводу, она вступала с пол-оборота, неизменно критикуя любые предложения, потому что не собиралась опровергать сложившуюся у нее в редакции репутацию адвоката дьявола.
В это утро собрание проходило с легким налетом сюра, потому что из открытого окна сюда доносились звуки музыки. Играл врач-меломан, живший в этом же доме, и поэтичность фортепианной пьесы вдруг заставила Клер почувствовать себя артисткой оперетты на репетиции «сцены в конторе».
— Клер, я на вас рассчитываю, — сказал Легран.
— Разумеется, — согласилась Клер, на сей раз не имея ни малейшего понятия, что именно она только что пообещала.
Издатель выказывал знаки предлетнего беспокойства, каждый год отравлявшие Аньес Леклерк удовольствие от каникул на итальянском курорте. Бедная пиарщица потела крупными каплями под суровым взглядом Леграна и с несчастным видом выслушивала его бредовые идеи насчет проведения абсолютно нереальных мероприятий. Доминик Ретр с подозрительно влажными глазами старательно сдерживал зевоту, а Жан-Люк крутился на стуле, словно школьник, изнывающий в ожидании звонка на большую перемену.
Легран поблагодарил собравшихся, и Клер вернулась в белый кабинет за своей питомицей. На ковре сидела Шарлотта — верная секретарша Леграна, в духе старинных времен посвятившая патрону всю жизнь и не получившая за это ни капли благодарности, — и болтала с восхищенной Люси о нарядах.
— Это ваша? — с иронией в голосе спросил Легран.
— Я же вам уже говорила, — сердито ответила Клер.
Она заметила, что требуемый кофе так и не был доставлен. Похоже, тут имела место ссора — по всей видимости, из-за желания секретарши уйти в отпуск в сроки, не устраивающие начальство.
— Я просто сижу с ней сегодня.
— Кажется, мы с вами договаривались пообедать вместе? — напомнил Легран, небрежно листая записную книжку.
Клер еще надеялась, что присутствие Люси избавит ее от этой каторги!
— Да-да, — смиренно кивнула она.
Клер помогла Шарлотте собрать кукольные одежки и сложить их обратно в коробку. Последние пятнадцать лет их обеих объединяла жизнь без детей и обручального кольца на пальце.
— Хочешь пойти обедать в ресторан? — спросила Клер у Люси.
— Хорошо, — согласилась девочка, внимательно оглядывая ковер, — не оставила ли эта симпатичная, но все-таки чужая тетя на ковре что-нибудь из ее имущества.
— Позвоните к «Малларме» и закажите столик на троих, вернее, хм, на двоих с половиной, — игриво произнес Легран и, как давеча Луиза, положил руку на головку Люси.
На улице, шагая за руку с Люси рядом с огромным, важным Леграном, Клер старалась не думать о том, какое впечатление они производят на прохожих. На террасе ресторана, под большим зонтом, их ждал круглый столик с букетом цветов посередине. Им принесли меню. Заказ они сделали быстро. Клер разрешила девочке вытащить куклу, только попросила не вынимать все одежки, ограничившись обувью, — все кукольное богатство на столе просто не поместилось бы.
— А здесь приятно, — благодарно произнесла она.
Легран окинул взором ресторан, который слыл излюбленным местом встреч издательской публики.
— Мне звонил ваш приятель, Кристиан Дитрих. Мы договорились встретиться на будущей неделе.
— Да-а? — протянула Клер, заметившая в глубине зала силуэт, напомнивший ей слишком многое. «Быть того не может», — сказала себе она.
— Я не очень понимаю, зачем мне брать ассистентку. Аньес много суетится, но, если разобраться, не так уж она и занята.
Клер вдруг почувствовала себя без сил. Она не испытывала ни малейшего желания слушать, как этот клон Брайана Ферри
[22]
критикует своих сотрудников. Еще меньше ей хотелось столкнуться с очередным фальшивым Жан-Батистом.
— Клер, с вами все в порядке? — спросил Легран.
— У меня сейчас кое-какие неприятности, — выдавила она.
— Какого рода неприятности?
— За мной таскается какой-то непонятный тип, который верит, что я выведу его на след одного японского дипломата.
Люси, вспомнив историю про героя в клетчатой рубашке, засмеялась хрустальным смехом. Это было так неожиданно, что они оба на миг утратили дар речи.
Им принесли летние салаты. Девочка внимательно рассмотрела содержимое своей тарелки и аккуратно сдвинула в сторону анчоусы, кружочки апельсина и зеленые стебли спаржи.
— Я серьезно…
— И я серьезно. Но вам, вижу, это неинтересно. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. О вашей жене, например.
Клер принялась за еду и потому не смотрела на Леграна. Если бы она подняла на него глаза, то увидела бы, как он застыл, пытаясь вдохнуть поглубже, словно перед сердечным приступом. Каждый из них знал, что они пришли сюда именно для того, чтобы обсудить эту тему, Клер лишь отбросила формальности. Легран, впрочем, если и удивился, то не слишком.
— Мы решили сделать летом последнюю попытку. Если ничего не получится, расстанемся.
Клер посмотрела на него. Чего он от нее ждет? «Чего вообще ждут от нас люди, делясь с нами сокровенным, — подумала она, — когда знают, что должны принять решение, но не рискуют поставить ногу на кочку из страха ухнуть в болото? Чаще всего решение уже принято, и от нас требуется лишь подтверждение правильности выбора». Клер не возражала против того, чтобы выдать ему соответствующую версию. Почему бы не проявить благородство к человеку, который ее кормит, а иногда даже бывает трогательным? Беда в том, что она понятия не имела, что именно он хочет от нее услышать. Придется говорить что думаешь…
— Вы, конечно, знаете это высказывание, — заговорил Легран. — «Любви нет, есть лишь доказательства любви». Ну так вот, на протяжении двадцати лет она предоставила мне массу доказательств. Без любви.
Клер в общем-то не слишком интересовали излияния ее издателя. Ее знакомые и представить себе не могли, до какой степени ей было наплевать на слова, которые она слышала от них, потому что гораздо больше она доверяла бессознательным знакам, исходящим от говорящего наподобие волн. Опыт и окружающая действительность нередко доказывали ей, что она ошибается, вынуждая пересматривать свои оценки. В любом случае она не сомневалась, что люди привыкли сами себе рассказывать сказки — иначе трудно примириться с существующей несправедливостью, но что касается лично ее, то она редко поддавалась на подобные уловки. Из всего того дня она лучше всего запомнила, что Легран сутулился, ел без аппетита и без конца постукивал по столу кукольной туфелькой. Как только речь зашла о его жене, у него на лбу выступила красная полоса.
