В том, что досчитав до ста я буду стартовать, сомнений у
меня не было. Слишком хорошо я знала себя. Сомнения были насчет остального.
Первый разряд по плаванию сделал свое дело: как, к примеру, я буду тонуть,
когда плаваю не хуже рыбы?
Но не в ледяной же воде?
Да, это дает надежду. Говорят, больше пяти минут там не
продержаться.
Ха, — пяти минут! Целых пять минут уходить из жизни —
перспектива не слишком заманчивая, особенно если это делаешь в ледяной воде.
«Досчитала только до тридцати, а уже такие сомнения, —
пригорюнилась я. — Что же будет, когда досчитаю до ста? Поднимусь, отряхну
пальто, возьму сумочку и потопаю домой? Нет, это никуда не годится. Прыгать
надо немедленно!»
Я изготовилась, ухватилась руками за край моста, собираясь с
силой оттолкнуться, посильнее зажмурила глаза…
И услышала рев двигателя, приближающийся ко мне с приличной
скоростью.
«Черт! — мысленно выругалась я, глядя на огни фар. — Кому
это там не спится? Носятся по ночам, утопиться толком не дают. Вдруг заметят
как я сиганула и возьмутся спасать?»
Такая перспектива не радовала. Вот уж Тося возликует, когда
узнает, что я топилась по такой ничтожной причине как измена мужа. Самой Тосе в
этом случае топиться пришлось бы раза по три на дню.
Мысль эта заставила меня упасть не в реку, а на асфальт. Я
буквально распласталась по мосту, стараясь слиться с окружающей меня грязью и
справедливо полагая, что возможностей отмыться вскоре будет предостаточно.
«Проедет машина, тогда и за дело возьмусь,» — успокоила я
себя.
Но машина не проехала, а, вопреки ожиданиям, остановилась на
середина моста. Это был огромный джип со всеми никелированными наворотами,
столь милыми нашим братанам. Я насторожилась и краем глаза наблюдала, сгорая от
любопытства.
А из джипа выскочили дородные бритоголовые молодцы и,
страшно матерясь, принялись тащить нечто с заднего сидения. Судя по всему это
«нечто» было тяжелым, потому что дело у них не заладилось. Поусердствовать
беднягам пришлось изрядно. Наконец из машины выпал бритоголовый верзила очень
внушительных размеров. Он был в светлой пижаме и явно не одобрял действия
братанов. Впрочем, не одобрял как-то вяло, поскольку братаны в два счета
скрутили его и поволокли к краю моста, хотя верзила был так велик, что запросто
мог бы разбросать братанов вместе с их джипом.
«Что за трус?!» — мысленно возмутилась я, предчувствуя, что
становлюсь свидетелем убийства.
И предчувствия не обманули меня. У края моста братаны
мешкать не стали, а уложили беднягу в пижаме грудью на перила и в четыре руки
принялись отрывать от асфальта его ноги. Тот, естественно, упирался, а ведь мог
бы легко, судя по его размерам, сам сбросить с моста этих «братанов». Однако,
он ограничился вялым упорством, словно заранее зная, что вреда ему не будет —
попугают и отпустят.
Зря он так думал. Я-то сразу поняла, что дело пахнет
керосином. Поняла я и то, что присутствую при зауряднейших разборках и тот,
который в пижаме, отличается от «братанов» лишь тем, что его подняли с постели,
однако я — добрая душа — приняла сторону жертвы и болела за трусливого верзилу
всем сердцем.
«Вот же сволочи, — думала я, — спал человек, так нет же, из
теплой постели подняли и потащили заживо топить в холодной воде. Прямо в
пижаме. Не могли прикончить на месте? Живодеры! И мучают-то как! Что они к
ногам-то его пристали, будто нет у бедняги рук. Вон как в перила вцепился. Его
от них и до утра не отодрать, а я тут лежи в грязи, словно нет других дел.»
Однако, долго лежать мне не пришлось; бритоголовые «братаны»
все же изловчились и шустро перекинули верзилу через перила. Тот летел молчком,
но плюхнулся в воду с противнейшим звуком. Шлеп, бульк и тишина…
Нет, вру, громкий мат «братанов» тишину эту испохабил, а я —
вот чего от себя никак не ожидала — вдруг, вскочила и, забыв, что совсем
недавно страстно мечтала о том, что произошло с утопшим, с той же страстью с
которой мечтала, самым глупейшим образом бросилась убегать.
Если лежа на мосту в грязи и в темном пальто я имела шанс
остаться незамеченной, то вскочив на ноги, рассталась с этим шансом мгновенно.
«Братаны» тут же увязались за мной, да припустили так, что моя затея потеряла
всякий смысл.
— Стой, сучка, стой! — в общем-то ласково вопили они мне
вслед, пытаясь показать, что уж вреда мне никак не желают.
«Вряд ли эти бритоголовые оставят в живых свидетеля их
мерзкого злодеяния, — убегая, мудро думала я. — Может они и дураки, но такой
глупости от них ждать не стоит, следовательно лучше умереть в неравном бою, чем
быть бесславно сброшенной в воду.»
Я мчалась со скоростью ветра, но, видимо, бритоголовые мчались
еще быстрее, потому что их голоса раздавались уже в опасной близости.
— Стой, сучка, стой, — по-прежнему вопили они, не слишком
заботясь о разнообразии репертуара.
«Уж на что на что, а на достойный отпор они могут
рассчитывать, я им не трусливый верзила: и зубы и когти имеются,» — подумала я,
имея на то основания.
К моему громкому голосу, длинным и прочным ногтям и острым
зубам смело можно добавить тот темперамент, которым наградила меня прабабка
итальянка, в одну ночь окрутившая моего гуляку-прадеда и быстренько родившая
ему толпу детей. Он и глазом моргнуть не успел. После такого несчастья бедняга
не мог уже вольно пить и гулять, а должен был сидеть под каблуком у моей
прабабки, дай бог ей райской жизни в святом царстве — умная была женщина.
Помимо родства с прабабкой-итальянкой были у меня и другие
веские причины смело смотреть в глаза врагу. Я умела не только душераздирающе
орать, безбожно царапаться и зверски кусаться, но и метко стрелять. Зря я что
ли три года занималась этим в девичестве и даже с успехом выступала на
соревнованиях за родной университет? По-македонски я, конечно, не научилась, но
с десяти метров пулю влеплю не целясь и не задумываясь, дайте только куда.
«Бритоголовые могут не сомневаться, — не без гордости думала
я, улепетывая из последних сил, — стреляю отлично. Жаль, не может пригодиться
это мое ценное качество из-за банального отсутствия оружия. Учитывая
обстоятельства, я бы не побрезговала и рогаткой.»
На этой оптимистичной мысли меня и схватили, тут же
ознакомившись со всеми моими, перечисленными выше возможностями. Я сходу
завизжала так, что у бритоголовых дыбом встали зачатки волос. Пока эти
несчастные наслаждались моим душераздирающим сопрано, я даром времени не теряла
и с чувством задвинула коленом между ног одному, и локтем между глаз — второму.
Избалованные покорностью трусоватого верзилы «братаны»,
расслабились и такой прыти от дамочки типа меня никак не ожидали. Тот, которому
я энергично задвинула между ног, скрючился, сложил руки внизу живота и сквозь
зубы нецензурно делился впечатлениями. Он был совершенно безопасен, второй же
повел себя нахально и, с отрывистым матом схватившись за подбитый глаз,
попытался-таки меня удержать. Пришлось хорошенько лягнуть его по голове ногой,
до сих пор не пойму как это у меня получилось. Учитывая, что нога была обута в
сапожок на остром каблучке, удар оказался достаточно эффективен — «братану»
мало не показалось. Короче, секунд на десять из строя вышли оба, что позволило
мне значительно увеличить дистанцию.
