— Нет, я не понял, тут, вроде, никого, — раздался знакомый
голос.
«Братан»! Это он, тот, который гонялся за мной по крыше.
Этот голос я узнала бы из тысячи.
— Да отсюда шел кипиш. Я тебе, блин, говорю, — заверил его
другой, незнакомый голос. — Типа телка кричала.
Я, уже проклиная себя и свой громкий голос, жалась к
американцу, а американец жался к стене, но нас это не спасло. Фонарный луч
скользнул по комнате и уперся в меня, и следом тут же раздался изумленный
вопль:
— Е..ть твою капусту!
Не представляю, как эту лингвистическую конструкцию можно
американцу перевести, потому что не очень осознаю ее сама.
— Да это же снова она, та бикса позорная! — с невыразимой
радостью завопил «братан». — Слышь, Колян, хватай эту сучку, а я америкоса
скручу. И братву, братву сюда зови, не справиться нам вдвоем.
Не успела я выйти из оцепенения, как налетели на нас
«братки» и в два счета и меня и американца скрутили. Меня, так даже связали. Я
была напугана, тряслась и плохо соображала, но вдруг страх как рукой сняло, потому
что меня осенило: это же тот «братан», который моего Саньку похитил. И я
завопила:
— Сволочь! Сволочь! Ребенок где мой?!
— Смотри, какая чудная, — беззлобно подивился «братан». —
Еще и вопросы задает. Слышь, баба, на нерв-то не заезжай, — посоветовал он.
Но я не вняла его совету, и тут же «заехала на нерв» и еще
громче завопила:
— Где мой Санька? Где мой сын?
При этом я не переставала брыкаться и даже пыталась
царапаться, впрочем, с очень низким кпд.
Американец же вел себя недостойно — он молчал и не проявлял
никакой агрессии. По сути, сразу сдался. Вот же трус, а я рассчитывала на его
сильное тело, которым он уже успел прихвастнуть.
Одного моего сопротивления явно было недостаточно, поэтому
потащили нас наверх, без особого труда затолкали в уже знакомый джип и по
ночному городу покатили.
— Куда мы едем? — шепнула я американцу.
— Судя по всему на мост, — спокойно ответил он.
Мне бы его спокойствие.
Американец был прав — подлые «братаны» выгрузили нас на
мосту, уже знакомом до боли.
«Что ж они тяготеют-то так к мосту этому? — гадала я. —
Место у них здесь что ли лобное?»
Американец по-прежнему был кроток, его даже не связали, я же
буянила, как могла. Должна признаться, могла весьма скромно, поскольку мои-то
руки как раз и не были свободны: их опутали веревкой.
Зато рот мой не закрывался. Уверена, немало подивились
«братаны» силе моих голосовых связок. Тема была все та же: куда дели моего
Саньку, сволочи?
Не слишком обращая внимание на протест, «братаны» поставили
меня к перилам. Американец уже был там, его выгрузили несколько раньше, думаю
за примерное поведение. Оказавшись у перил моста, я обернулась, пытаясь
вглядеться в воду, маслянисто темневшую далеко внизу.
Тело пронзило предчувствие: снова полезу в ледяную «купель».
Однако Колян — кстати, с ним я еще не была знакома — быстро развеял мои дурные
предчувствия. Он не стал мелочиться и сразу вселил в меня ужас бойким
заключением.
— Эти говнюки плавают во льдах, как пингвины, — сказал он.
«Откуда только узнал? В прошлый раз его здесь не было.»
Мой «братан» с ним сразу согласился.
— В самый цвет, — сказал он. — Точно, Колян, сначала мы их
замочим, а потом уж пускай освежатся.
Его рука мгновенно нырнула за пазуху, и секунду спустя в мой
лоб уставился пистолетный ствол. Почему только в мой — непонятно. Я же на мосту
была не одна, но американец примерным поведением вызвал к себе симпатии и
уважительное отношение. Во всяком случае к его лбу не приставили ничего.
«Ну все, — решила я, — Санька станет богатым гораздо раньше,
чем нагадал этот трусливый богомолец. Уж не брался бы предсказывать, если не
умеет.»
Я отвернулась от пистолета и с презрением посмотрела в
безмятежное лицо американца. Он ободряюще кивнул мне и тихо шепнул:
— Все будет хорошо. Предайтесь Богу.
«Ага, прямо сейчас и предамся, — возмущенно подумала я. —
Почему же не предаться? Самое время. Со связанными руками, с пулей во лбу и
среди льдов в реке это будет очень уместно.»
Мысль пробудила во мне ярость, которая, думаю, и помогла
высвободить из пут одеревенелую руку. Видимо, в суматохе плохо связали меня
«братаны», чем я и воспользовалась.
— Козел!!! — рявкнула я и залепила «братану» роскошную
пощечину.
Перед лицом смерти пистолет в его руке мало уже меня
интересовал, точнее, я про него совсем забыла. После пощечины о пистолете забыл
и «братан».
— Ну ты, бля, и драная коза, — зарычал он, поспешно отводя
от моего лба ствол. — Ну тебя придется и поучить.
Я поняла, что не время еще погибать. Русскому человеку с его
любовью к знаниям отвратительна любая безграмотность, следовательно, умереть
неученой мне не дадут. Это так меня вдохновило, что нога к «братану» потянулась
сама собой. Не стоит, думаю, уточнять, что бедняга опять получил мой коронный удар
ботинком в промежность…
Изумленный Колян стоял, ничего не предпринимая. Он ясно
видел, что я с «братаном» связана уже определенными отношениями и не решался в
эти отношения встревать. Сам же «братан» на дальнейшие отношения очень
настроился, думаю как раз с помощью моего ботинка. Как только судороги спали с
бедняги, он завопил:
— Сука, убью! — и схватил меня за горло.
Ох, потемнело у меня в глазах! Хрипы вырвались из чрева.
Следуя советам американца, я начала предаваться Богу и…
Услышала шум приближающейся к мосту машины. «Братан» тоже
глухотой не страдал и насторожился. Натужный рев двигателя тяжелого автомобиля
надвигался с неотвратимостью рока. «Братана» этот факт от моей шеи несколько
отвлек — хватка его ослабла.
Я передумала предаваться Богу и начала лихорадочно
размышлять, изыскивая способы малость погрешить еще на этом свете. Тут-то и
въехал на мост здоровенный тягач, то ли МАЗ, то ли КРАЗ. Не теряя времени я
повторила свой коронный финт: лягнула «братана» в промежность носком ботинка.
Жестоко травмированный, он взмахнул руками, судорожно дернулся и непроизвольно
выстрелил.
Пуля угодила в кабину грузовика. Водитель испугался, рванул
руль и въехал точнехонько в корму джипа, заработанного нелегким бандитским
трудом. «Братаны» окаменели. Им стало не до американца и даже не до меня.
Секундой позже с возгласом «уроем, козлина!» они рванули к
осевшему на джип грузовику, напрочь забыв о своих служебных обязанностях по
отношению к нам с американцем. Но кто решился бы бросить в них камень, —
дело-то неотложное!
