Звездунов, правда, не подкачал, на мотоцикле ближе к концу
дистанции меня доставил, и ленточку грудью разорвала я, но эта дотошная Тоська,
которая с детства ко всем мальчишкам без разбору ревновала меня, сразу подняла
вопрос о двадцать пятом номере.
Тоську поставили на середину дистанции, где она переписывала
все номера, а моего номера она переписать не смогла, потому что он вместе со
мной на мотоцикле Звездунова по совсем другой дороге ехал…
Как мог финишировать двадцать пятый номер, когда он кросс не
бежал? Это все, вдруг, знать захотели…
Короче, по физкультуре двойку поставили вместе с вопросом
можно ли таким недостойным членам, как я, занимать место в комсомоле. Когда же
выяснилось, что я каким-то непостижимым образом и в комсомоле не состою, тут уж
и вовсе возник вопрос о моем пребывании в школе. Директор вообще недоумевал,
что я, разложившаяся личность и даже аферистка, в его школе делаю?
Бабуля, конечно же, в школу пошла и своим личным обаянием
все вопросы с повестки сняла, но на предателя Буранова с тех пор у меня
образовалась стойкая аллергия. Эта аллергия просуществовала больше двадцати
лет, пока я случайно Буранова не встретила и не узнала, что сильно он начал в
этой жизни преуспевать, хоть от любви ко мне так и не отказался.
Должна сказать, что событие это совпало со странным
поведением моего мужа. Буранов, спасибо ему, глаза мне вовремя раскрыл. Я
нешуточно стала своего Евгения в измене подозревать и решила наконец: «Буранов
уже годится на роль любовника, созрел.»
У нас за малым не вспыхнул страшенный роман. Если бы
«братаны» не сбросили меня с моста, возможно уже и вспыхнул бы.
Естественно, Буранов обрадовался, когда узнал, что я горю
желанием его срочно увидеть.
— Приезжай сейчас же! — с восторгом закричал он.
Я незамедлительно отправилась в офис его фирмы и тут же
ввела Буранова в курс своих проблем. Половину радости он сразу растерял, но
помочь не отказался и (что тут скажешь!) сильно заинтересовался американцем
моим.
— Сонечка, ты больше ни к кому не обращалась? — деловито
поинтересовался он.
— Ну как же, — воскликнула я, — к Гургенову. Знаешь его?
Буранов кивнул:
— Знаю. Крутой мужик. Что он сказал?
— Сказал, что я должна с американцем поиск продолжить, а он,
Гургенов, мне поможет, когда информации больше добуду.
— Правильно сказал, — одобрил Буранов.
«И этот туда же отправляет! — подумала я. — Все отделаться
от меня хотят. Как только с человеком приключится беда, так он сразу никому не
нужен!»
Передать не могу, как мне стало обидно. Почему-то
расхотелось искать американца того. На кой ляд мне он, американец, когда и
русские помогать не хотят?
— Да что вы, сговорились что ли?! — возмутилась я. — Не хочу
я к американцу. Он одними только проповедями меня замордовал.
— Пойми ты, Сонечка, — начал увещевать Буранов, — информации
у нас слишком мало. Кто он, этот американец? Чем занимается?
Я пожала плечами.
— Точно выяснила, что он не шпион. Остальное — загадка.
— Вот видишь. Наша братва не дура, почем зря не станет
щемить. Значит есть у братков с американцем дела. А у тебя к ним одно дело:
пускай сына отдают. Короче, надо побольше об американце узнать, а через него и
о той братве, которая на него наехала.
Уже не шуточно разозлилась я на Буранова:
— Вот тебе и предлагаю узнать. Ты же — мужчина.
— Как я узнаю? — пригорюнился он. — Лишних телодвижений мне
сейчас делать нельзя. Засветиться могу. Тогда все потеряно, а речь идет о
ребенке. Тебе проще об американце этом разведать, да и о братве, что его щемит,
от него можешь узнать. Сонечка, не упрямься, американец сам к тебе в друзья
набивается. Возвращайся к нему и как только разнюхаешь интересное да полезное,
сразу ко мне.
— И что будет? — скептично поинтересовалась я.
— Всю свою братву подниму. Я покруче Гургенова, — безбожно
рисуясь, сообщил Буранов и, помявшись, скорбно добавил: — Знаешь, Сонечка,
невовремя с тобой приключилась эта беда. При других обстоятельствах весь в
твоем распоряжении был бы, а теперь…
Я насторожилась:
— Что — теперь?
— Да с ФСБ еще та заморочка приключилась. Такое творится! —
Буранов понизил голос до шепота: — Тебе, как близкому человеку, скажу. Федералы
братву шерстят по— черному, ищут какого-то идеологического и экономического
диверсанта, супер-агента ЦРУ, американца. Представляешь? Идеологического и
экономического! Ум за разум заходит от такого наворота.
— Ищут, так и поймают. Что у них за срочность? — удивилась
я. — Они что еще не всех агентов ЦРУ выпасли?
— Выходит, не всех. Я по своим каналам разнюхал. Был от
нашего резидента федералам знак, что намечается крупная экономическая диверсия.
С этой целью приехал уже в Москву крутой цэрэушный агент — специалист по
экономическим заморочкам. Он с идеологическим диверсантом должен выйти на связь
и какую-то бодягу с ним развести. Сама понимаешь, нам с этого радости никакой.
А у федералов, как назло, ни одной ниточки. Кто агент? С кем на связь
собирается? Одни вопросы.
Я, как русский человек, близко к сердцу информацию эту
приняла. Да и как тут не принять? Возмутительная ситуация. Чем они только там,
в этом ФСБ, занимаются? Докатились до чего: в полном пребывают неведении.
Боюсь, и Буранов знает уже больше них.
— А что же резидент наш? — рассердилась я. — Неужели он
из-за бугра не мог об этом, прижившимся у нас агенте разведать?
— Значит не мог, — развел руками Буранов. — Кое— какая
информация все же есть о нем. К примеру, зовут его Майкл Берг, внедрен
несколько лет назад. Высококлассный специалист по идеологическим диверсиям.
Вредная, говорят, рожа.
— И все? — изумилась я.
Буранов снова развел руками:
— Остальное — тайна. И главная беда в том, что этот Майкл
как раз в наши круги затесался, якобы. Бизнесом прикрыться ему приспичило. В
общем, Сонечка, проблемы есть и у меня.
— Да тебе-то что? — удивилась я. — ФСБ на то и ФСБ, чтобы
всех шерстить и агентов ЦРУ искать.
Буранов совсем погрустнел.
— Так-то оно так, только как работать при таком кипеше? Все
в норы забиваются и дел нет никаких. У нас законы только покойники не нарушают…
— Буранов безнадежно махнул рукой. — Короче, нужно ждать пока муть уляжется.
— И что же делать мне? — окончательно пригорюнилась я.
— Говорю же, отправляйся к своему американцу. А как
утрясется, моя братва вплотную за дело возьмется. К тому времени и у тебя
информации прибавится. Сегодня-то, как ни крути, даже начинать не с чего. Иди,
Сонечка, иди.
