— Но это же гадко, — с отвращением произнес он, делая попытку
покинуть «Форд» прямо на ходу. — И вы еще поминали в связи с этим Господа?
— Конечно, — легко согласилась я. — Думаю, и без моего роста
здесь не обошлось. Откуда бы взяться такому везению? Господь увидел как я
стремительно расту и решил этот процесс стимулировать таким вот поощрением. Я
довольна.
— Пожалуйста, не поминайте Господа рядом с грязными делами,
— рассердился монах.
— Сами ведь утверждали, что без его желания ничего не
сделается.
— Разговор о ваших желания. Вы захотели купить краденый автомобиль
у барыги. Это повредит вашему духовному росту.
Я отмахнулась:
— Ерунда, чем вам барыга плох? Преступление — это всего лишь
способ зарабатывать на жизнь, может быть чуть более легкий, чем другие.
Преступник грешен, согласна, но он будет Богом наказан. Каждый страдает за свои
прегрешения перед Богом, а не перед законом. Законы пишут люди — такие же
грешники, как и те, кто их вроде бы обязан выполнять. Нам ли, ставшим на путь
Истины, волноваться о жалком мирском? Кто украл? У кого украл? Важно ли нам все
это? Нам, духовно растущим, думать нужно лишь о Боге, остальное делается
механически. Вот чисто механически и приобрела я автомобильчик, а то, что
дешево — так на все воля Божия.
Проповедь мне удалась: монах посмотрел на меня уже с
уважением.
— Если вы понимаете это, — сказал он, — тогда должны
понимать и другое: то, что проблемы с властями приводят, порой, в те места, где
думать только о Боге сложнее, чем на воле.
— Ах, вы об этом, — рассмеялась я, — так у нас в России
покупка краденого автомобиля, как правило, не является преступлением. Если
выяснится что мы краденый автомобильчик купили, наша добрая милиция еще и
посочувствует, поскольку выходит по всему: мы жертвы. Ведь краденое надо
владельцу вернуть, следовательно у нас отберут «Фордик», за который заплачены
ваши деньги, — радостно сообщила я.
Монах изменился в лице и, похоже, радости моей не разделил.
— А на чем мы поедем? — озабоченно спросил он.
— Господь еще пошлет, — заверила я, ободренная плодами
своего роста.
Мне даже показалось, что я и монаха переросла, потому что
я-то уверовала в милость Господа, а он, похоже, прямо на глазах сомнениями
обрастал.
— Зачем вы купили этот автомобиль? — упрямо гнул он свою
линию. — Вы-то знали, что покупаете краденное, теперь есть риск, что у нас его
отберут.
— Не знала, а догадывалась, — с обидой возразила я, — к тому
же выхода не было. Воскресенье, и магазины и нотариус не работают. Купить
что-либо законным путем невозможно. Опять же, нам нужно срочно, а на оформление
документов понадобилось бы время. И если уж вы такой моралист, то после
завершения дел можно оставить автомобиль на улице и позвонить в милицию, чтобы
его забрали. Только это тоже аморально, потому что в таком случае его украдут
еще раз.
Монах задумался. Пользуясь его молчанием я рассказала о
встрече с «братаном». Монах не удивился.
— У «братанов» этих криминальный бизнес, — сказал он, — но
их пахан решил подобрать под себя и самозваную религию.
— А религия-то им зачем? — удивилась я.
— Это очень доходный бизнес, — просветил меня монах. — Если
в религию приходит грубый материалист и направляет деятельность на обман идущих
к Господу душ, он получает много денег, но страшно губит душу свою. Даже не
хочу рассказывать, что с ним будет после того, как он расстанется с этим телом.
Я оживилась. Такие вопросы очень волновали меня. Сама-то я
религиозным надувательством еще не занималась, но есть же и другие грехи, а уж
грешила я на всю катушку. Вот куда, спрашивается, теперь попаду? В рай или в
ад? И как там людям живется?
— Господи, — воскликнула я, — да что же с ним будет, с
аферистом этим, после того, как он расстанется с телом своим? Неужели в ад
попадет?
— Хуже, гораздо хуже, — сокрушаясь, ответил монах. — Может
вообще не получить тела.
— Без тела плохо, — согласилась я, — но зато ничего не
болит.
— Поверьте, это хуже, чем боль.
— Надо же, — ужаснулась я. — Так вы считаете, что это даже
хуже, чем боль и чем ад? Кстати, что там в аду-то происходит?
И тут монах меня огорошил.
— То же, что на земле, — спокойно ответил он. — Земля —
нечто среднее между райскими и адскими планетами. За благостное поведение души
получают красивое тело и попадают на райские планеты. Там люди гораздо дольше
живут и больше наслаждаются, чем на земле, на адских же планетах живут совсем
мало и прозябают в страданиях, войнах, стихийных бедствиях и болезнях,
отрабатывая очень плохую карму. И все же, и в рай и в ад приходят
неочистившиеся души. Имея человеческое тело, стремиться надо только в Духовное
Царство Господа. Зачем вам рай? Там нет вечного блаженства.
«И в самом деле, — подумала я, — раз так, рай не нужен мне.
Мне бы поближе к Богу, но это так непросто. Уж все туда хотят, небось все
тепленькие места давно заняты в его царстве.»
Я поделилась с монахом своими опасениями, и он с улыбкой
ответил:
— В Царстве Божьем всем места хватает, к тому же вы из него
и не выходили. Да и невозможно это. Есть притча, она об этом ясно говорит.
Жил-был царь и везло ему в его царствовании. И стал он великим, и подчинил себе
множество народов и вознесся так, что позавидовал Богу. Захотел затмить самого
Господа величием своим царь. Однажды призвал он брахманов и задал им вопрос:
«Кто более велик — я или Бог?» Задумались брахманы. Им, служителям Господа,
ясен был ответ, но понравится ли он царю? И что с ними после этого будет? Долго
думали брахманы, пока не встретили странствующего садху — святого, с мыслью о
Всевышнем встающего и с той же мыслью засыпающего. Садху тут же дал ответ. «О,
великий царь, — сказал он, — суди сам: ты можешь выгнать и меня, и брахманов из
своего царства, а Бог нет.»
Монах с улыбкой взглянул на меня и спросил:
— Куда вы выйдете и куда войдете? Везде он, наш Господь.
Вселенная тоже его. И другая вселенная — тоже его. Я говорил лишь о Духовном
Царстве. Туда мы стремиться должны, в ту бесконечную обитель душ и наслаждения.
Так уж я устроена: если куда устремлюсь — ничем не
остановишь, но прежде знать должна точно: как там, куда устремляюсь? На это
ушла добрая половина пути. Монах, заметив во мне рост, пожертвовал даже
молитвой и терпеливо вводил меня в курс.
Узнала я много о нашем мироздании, даже о планетах узнала
столько, сколько не удалось почерпнуть из уроков астрономии, благо — беседе
ничто не мешало, не приходилось, как раньше, отвлекаться на мирское. После
нервного Марусиного «Жигуля» «Форд» удивлял своим добрым нравом: в считанные
часы мы преодолели остаток пути. За окнами давно стемнело, но меня это не
волновало. Мы так и рассчитывали, что в Питер приедем ночью.
