— Откройте! Откройте!
К моему огромному удивлению дверь распахнулась, и на пороге
вырос горилообразный бандюган.
— Че надо? — сквозь зубы процедил он, и я сразу же забыла
обо всех своих желаниях.
Бандюган не стал дожидаться возвращения моей памяти, а,
презрительно сплюнув, захлопнул дверь и с лязгом закрыл замки.
Я тут же повторила процедуру: застучала в дверь с утроенной
силой. Бандюган снова вырос на пороге все с тем же вопросом. На этот раз у меня
нашелся ответ.
— Если устроишь побег, получишь приличную сумму. До самой
смерти загорать на Канарах хватит, — с честнейшим видом заявила я.
В глазах бандюгана появилась паническая растерянность,
говорящая об умственном труде, к чему он, в сущности, не привык. Не привык-то
не привык, но каким— то непостижимым образом в ситуации все же правильно
разобрался и смекнул, что если поможет нам бежать, то смерть очень быстро
настигнет его и на Канарах. Видимо бандюган учел все обстоятельства, потому что
ответил:
— Не-ее, по этим делам к пахану.
Я, не теряя тонуса, залепила ему новый вопрос.
— Сколько возьмешь за встречу с паханом? — спросила я и
сразу же поняла, что проявила немыслимую жестокость.
Совсем уж непосильную задачу задала бедняге, несчастный аж
взмок. Долго скреб в затылке, пыхтел, тужился и наконец «родил».
— Это вряд ли. Эт-т я не могу. Пахан мне этого не приказывал.
«Дисциплина, чувствуется, капитальная у этого пахана, — с
невольным уважением подумала я. — Ишь как народ свой бандитский вышколил!»
— Хорошо, фиг с тобой, — решилась на последнее предложение
я, снимая с руки кольцо с бриллиантом.
Не могу сказать, что вещица дорогая — так себе, ширпотреб,
но бандюган-то об этом не догадывался. Я показала ему кольцо и заявила:
— Если скажешь сколько лет твоему пахану, плачу тысячу
долларов.
Бандюган, во власти которого я в общем-то была, мог забрать
это кольцо без всяких условий, но почему-то он сделать этого не сообразил и
поспешно выпалил:
— Сколько лет, блин, не знаю, но мужик он немолодой. Даже
пожилой. Сто пудов, пожилой мужик. Может самую малость тебя постарше.
— Пошел вон дурак! — рявкнула я и надела на палец кольцо.
— Дура, блин, сама, — парировал бандюган и, презрительно
сплюнув, захлопнул дверь.
Я подытожила результаты беседы: «Очевидно, что пахан у них
не Доферти, не Ангира Муни и не Колян. Последний сам поминал пахана, на
которого какой-то американец работает. Судя по всему, американец этот правая
рука пахана, но плетет за его спиной собственные интриги. Доферти и Ангира Муни
ребята совсем молодые и, как это не обидно, действительно моложе меня — следовательно
и они не паханы. Так кто же тогда пахан? Лжепророк что ли, зону топтавший? Если
так, то чем я помешала ему, что он взъелся на меня? Хотя, судя по разговору
американца с Каштановой Бородой, пахан-то как раз ничего против меня и не
имеет. Это американец на меня ополчился. А кто же тогда американец?»
Мысль моя зашла в тупик.
— Вот же сволочь, — зло пнув дверь ногой, воскликнула я,
глазами ища поддержки у монаха.
Но он безмолвствовал и меня это возмутило.
— Почему вы молчите? — закричала я.
— А что я должен сказать? — удивился он.
— Будто нечего! Сидим в подвале! За дверью рыщут «братаны» —
сволочи и подонки — а вам нечего сказать? Обругайте их хотя бы!
— Зачем? Они такие же, как и мы, души, тоже обусловленные,
заточенные в бренное тело, тоже бедные и еще более заблудшие. Их души, может,
чуть меньше прошли тернистого пути, а потому больше привязаны к материальному
миру, но конечный пункт у всех один. И я, и вы, и они должны вернуться в свой
дом — в Духовное Царство Божие, как бы долго мы не петляли по лабиринтам
материального мира. Когда-нибудь души этих заблудших тоже попадут в Духовное
Царство Божие, и вы встретитесь там и будете друг друга любить, как любит вас
сам Господь. Так почему же не сделать этого прямо сейчас? Почему не возлюбить
их так, как всех нас Господь любит?
Я с трудом дождалась конца его речи и, научившись у
бандюгана, зло сплюнула:
— Тьфу на вас! На что намекаете? Уж не на то ли, что я
должна этих ублюдков еще и любить, несмотря на то, что они методически меня
вяжут, топят, сажают в подвалы и нещадно лупцуют? Ха! Они мне по морде, а я к
ним с любовью! На это намекаете вы?
Монах покачал головой:
— Не намекаю, а говорю прямо. Материальные гуны слишком
прочны и не преодолеть их нам без любви. Мы должны научиться любить не только
себя.
— Что за гуны такие? — насторожилась я.
— Как погонщик управляет быком с помощью веревки, продетой
быку в нос, так и Господь управляет всеми обусловленными душами с помощью гун
материальной природы. Гуна саттва — гуна благости, гуна раджас — гуна страсти,
тамас гуна — гуна невежества. Самые сильные гуны — гуны страсти и невежества.
Гуна благости гораздо меньше влияет на нас. Это плохо, это приносит нам плохую
карму. Лишь освободившись от этих гун и поднявшись над гуной благости, человек
достигнет трансцендентного уровня. Таким образом все преграды на его пути будут
разрушены. Мой учитель, Великий ачарья Маха прабху, который приехал давать
знание в вашу страну, давно достиг трансцендентного уровня. Он может заниматься
любой деятельностью без кармической привязанности. Когда он расстанется с телом,
то попадет в Духовное Царство.
— Может уже попал, — пригорюнилась я. — Вы же сами
«братанов» этих видели. Не зря же они гоняются за вами, да и за мной заодно. А
зачем вообще сюда приехал ваш гуру? Что ему в Америке не сиделось?
— Вы уже спрашивали о моем учителе, и я дал ответ на ваш
вопрос, поэтому теперь отвечу притчей, — сказал монах, а я подумала: «Ну что за
напасть? Этот человек просто с ног до головы напичкан притчами.»
— Говорили бы прямо, а не мутили воду своими притчами, —
посоветовала я. — Так до меня лучше доходит, говорю же вам, я как корова:
последующая мысль вытесняет предыдущую. Думаю, это происходит от большого ума —
мыслей слишком много мой ум рождает. Так что, чем проще вы выразитесь, тем
быстрее пойму.
— Хорошо, — согласился монах. — Ачарья Маха прабху не живет
постоянно на одном и том же месте. У него нет материальных привязанностей, он
всегда спешит туда, где больше всего необходим Господу в преданном Ему
служении. Я тоже поступаю так.
— Ладно-ладно, тогда скажите, почему он приехал именно к
нам, в Россию?
— Так сложилось, что ваша страна стала значительно
благоприятней для духовного роста и развития, чем, скажем, Америка или страны
Европы, где в подавляющем большинстве грубые материалисты, устремленные лишь на
материальное процветание. Обилие духовно созревших людей привлекло в вашу
страну много лжецов, спекулирующих духовными знаниями и уводящих людей от
истины. Вы только что своими глазами видели, как это происходит.
