— Нет. Люди из организации, где хитрость ценят выше ума, а
ум выше духовных качеств, перехитрили сами себя. Если бы они знали, что в душах
людей можно читать так же, как в открытой книге, они не брались бы за
непосильное. Им казалось, что они ведут меня, но их самих вел Господь. Сейчас
им представляется, что они потерпели поражение, но со временем осознают они,
что это лучшее из того, что могли они сделать. Пусть эти люди больше не
беспокоят тебя, мой чистый Шрила Мукунда. Иди.
— Иду, мой Великий учитель, — с поклоном ответил Шрила
Мукунда и, повернувшись, направился к двери.
Выглядывая из-за гирлянд роз, я, растерянно сжимая в руке
гранату, следила за ним. Я не верила своим глазам — неужели он уйдет? А как же
я? Я! Его ученица!
Вдруг Маха прабху окликнул моего монаха:
— Мукунда, забыл спросить, как ты догадался?
— Эта женщина, которой я желаю большого духовного роста,
изменилась в лице, услышав из моих уст афоризм мудреца Чанакьи, столь любимый
тобой…
Маха прабху усмехнулся и процитировал:
— Красота кукушки в ее пении, красота женщины в ее чистой
преданности мужу, красота урода в его учености, а красота аскета в его
способности прощать.
— Да, мой учитель, я тоже часто повторяю этот афоризм, —
продолжил Мукунда. — Когда женщина изменилась в лице, я понял, что она уже слышала
эту мудрость Чанакьи. Когда же она спросила о твоих приметах, и я сказал, что у
тебя разного цвета глаза, она второй раз изменилась в лице — и тогда я прозрел.
Я дождался удобного момента и сказал человеку, нас охранявшему, что все понял.
Он удивился, а я пояснил, что он должен передать это своему самому главному
начальнику. Я уже знал, что это ты. Я хотел, чтобы и ты знал о моем прозрении.
— А эта женщина? Где она? — спросил Маха прабху.
— Думаю, уже где-то здесь, она совсем неглупа, — ответил
Мукунда и вышел из комнаты.
Он ушел.
Не знаю, что случилось со мною. Захотелось сорваться с места
и бежать. Бежать за Мукундой, следовать за ним везде, где бы ни пролегал его
путь — в пустыне или в океане, бежать как бы ни был тернист этот путь…
Мне хотелось бежать, но даже двинуться с места я не могла.
Так и сидела с пистолетом в одной руке и гранатой в другой. Оцепенела от боли.
Болела душа…
И тут произошло то, чего я больше всего на свете желала:
раздался детский смех. Я выглянула из-за розовых гирлянд и с замиранием сердца
увидела своего сына. Он был (совсем как в моем сне) в шафрановых одеждах и
босой. В руках он держал шафрановые шарики и играл ими, заразительно хохоча.
Лицо Маха прабхи просветлело, но, скрывая радость, он
нахмурился и нарочито строго произнес:
— Арджуна, шалун, нельзя брать таррадхирани, это не игрушка.
— Прости меня, ачарья, — продолжая смеяться, ответил Санька,
— но как я могу удержаться, когда они такие красивые. Руки сами тянутся их
схватить.
Маха прабху, видимо, не мог больше напускать на себя
строгость, он ласково улыбнулся и сказал:
— Беги ко мне, озорник.
И мой Санька со всех ног припустил к возвышению, на котором
сидел Маха прабху. Тут уж оставаться на месте и я не могла. С криком «Санька!»
я покинула свое укрытие. Выбежала на середину комнаты и застыла: в одной руке
пистолет, в другой граната. Стояла и смотрела на своего ребенка. По щекам моим
текли слезы, но я улыбалась.
А Маха прабху строго смотрел на меня. Ни один мускул не
дрогнул на его лице. Санька же, услышав мой зов, бросился ко мне, потом
вернулся к Маха прабху и закричал:
— Это мама! Моя мама!
С этим криком он и прыгнул в мои объятия — пистолет выпал из
руки, граната покатилась по ковру. И вот тут я не выдержала, зарыдала. Я хотела
сказать Маха прабхе, что он не прав, что так поступать нельзя, что даже ради
высших идей нельзя отбирать у матери ребенка…
Я не могла говорить, рыдания душили, а он по— доброму
смотрел на меня и молчал. Санька радостно тискал меня, приговаривая:
— Мама, мама…
Я видела, что он очень соскучился и с укором посмотрела на
Маху прабху.
— Вы сердитесь на меня, — сказал он, — но напрасно. Вы
получили большое благо.
— А вы спросили: оно мне нужно?
— Вашей душе нужно оно. Когда я вас увидел, то услышал как
взывает, как просит помощи ваша душа, заточенная в это жестокое тело. Вы
устроили ей адскую жизнь. Вы все время ищете адских условий, постоянно
ввязываетесь в сомнительные интриги и если не одумаетесь, то следующую жизнь
обязательно проведете на адской планете, где есть все то, что так в этой жизни
вас привлекает: трудности, проблемы, сомнительные приключения. Есть там они и
только они одни там есть.
Меня это сильно взволновало. Я действительно уже
обеспокоилась будущим своей души, а потому закричала:
— Что это за история с Махараджей Бхаратой, который
превратился в оленя? Уж очень не хотелось бы и мне в такую неприятность
попасть.
Маха прабху ласково улыбнулся и сказал:
— Путы майи столь сильны, что в них попадают даже души,
очень продвинутые на пути к Господу. Махараджа Бхарата достиг высокой степени
преданного служения, и тем не менее из-за привязанности к олененку он сошел с
духовного пути.
— Да как же с ним произошло несчастье такое? Он что же, не
знал, что к олененку привязываться нельзя? — удивилась я.
— Знал, конечно, но он и не собирался привязываться. В том и
заключается коварство майи, что она затягивает в свои сети незаметно. Махараджа
Бхарата в свое время материально процветал, славился, был великим царем и
владел огромным царством, но ради преданного служения Господу он легко отрекся
от славы и материальных благ и удалился от всего мирского. Однажды, совершив
омовение в реке Гандаки, он повторял мантру на берегу и увидел беременную
олениху, которая пришла на водопой. Внезапно из лесной чащи раздался громоподобный
львиный рык. Перепуганная олениха бросилась в реку, и в этот самый миг у нее
родился детеныш. Она достигла другого берега и испустила дух. Пожалев олененка,
Махараджа Бхарата спас его, принес к себе в ашрам и стал за ним ухаживать.
Незаметно для себя он привязался к питомцу. Когда олененок подрос, он ни на шаг
не отходил от Махараджи Бхараты, который вынужден был окружать его вниманием.
Таким образом он утратил душевный покой и стал отвлекаться на олененка от
преданного служения Господу. Однажды олененок убежал в лес и не вернулся.
Махараджа Бхарата, встревоженный, ушел его искать. Бродя по лесу в поисках
олененка, он сорвался со скалы и разбился. В момент смерти мысли его были
сосредоточены на олененке, поэтому в следующей жизни Махараджа Бхарата родился
в теле оленя. Однако поскольку до этого он уже достиг высокого духовного
уровня, то, даже оказавшись в теле оленя, он не забыл свою предыдущую жизнь.
Помня роковую ошибку, из-за которой ему пришлось получить тело оленя, он ушел
от матери-оленихи и вернулся в ашрам Пулахи. Живя там, он исчерпал карму,
которая заставила его родиться оленем, и в конце концов благополучно покинул
это тело.
