– И ты часто с этим сталкиваешься?
– Не часто. Потому что не часто сталкиваюсь с представителями других культур и стараюсь, по возможности, все вопросы бизнеса решать, не выезжая из страны. Но у меня много друзей, и потом я интересовался этой темой одно время. Америка – синоним свободы. Иммигранты в письмах на родину чаще всего писали фразу: «Здесь мы ни перед кем не снимаем шляпу». У нас было более двухсот лет, чтобы забыть о том, что «можно говорить только тогда, когда вас спрашивают».
– Можно я скажу? – хитро спросила Наташа.
– Можно, – улыбаясь, разрешил американец.
– Я бы не отказалась что-нибудь съесть.
Роберт сделал знак официанту. Молодой человек объяснил, что еду еще можно заказать, хоть и в усеченном ассортименте, но с «выпивкой», увы, большие сложности. Все запасы уже подняли наверх, но отель оказался не готов к нашествию такого количества людей, которым захочется выпить одновременно. Пока Роберт объяснялся с официантом, а тот с виноватым видом оправдывался, пытаясь смягчить ситуацию, к столику из доски для мяса подбежала Варя. Поняв, в чем дело, она любезно проворковала «одну минутку» и вернулась с вазой фруктов и бутылкой шампанского. На недоуменный вопрос Роберта объяснила, что это из забронированного номера, где гость отказался в последний момент прилететь. А готовить фрукты и шампанское к прилету важного гостя – давняя традиция отеля Ritz.
– Я не понял, почему тот молодой человек не мог сделать то же самое? – спросил Наташу американец.
– Потому что русские вкладывают в понятие «друг» несколько иной смысл, – загадочно ответила она.
Этот фантастический Новый год Наташа все-таки встретила...
Выпивший Роберт оказался еще более разговорчивым. Полбутылки французского шампанского сделали из него патриота-маньяка. Он спел оду американскому юмору, уходящему корнями в традиции еврейских рассказчиков, потешавшихся над самими собой. Именно поэтому истории «поглядите, как я влип» с их неизменными «тортом в физиономию» и «банановой шкуркой на полу» неистребимы. Истоки же исконно американского розыгрыша находятся в традициях первопроходцев. Длинный рассказ, излагаемый без тени улыбки наивному приезжему, всегда был любимым развлечением. Поэтому, когда торговец подержанными машинами говорит, что машина «выезжала только по воскресеньям днем и за рулем был балетный танцор», любой американец понимает юмор. Но за пределами США многие его совершенно не понимают, и даже композитору Рэнди Ньюмену пришлось однажды объяснять европейским зрителям, что его песня «Маленькие люди» – не насмешка над низкорослыми, а песня «Красношеие» не является расистской...
Они танцевали. Наташа наслаждалась прикосновением к его упругому бронзовому телу, а он политкорректно держал ее за талию, иногда, словно случайно, опускаясь вниз, к ягодицам, или поднимаясь вверх по спине. Она понимала, что между ними ничего быть не может, пока она, будучи в здравом уме и твердой памяти, трижды громко не повторит: «Возьми меня! Да, я этого хочу!». Она, конечно, этого не сделает, но было так волшебно чувствовать рядом сильное мужское тело и мечтать о любви... Сказка почти сбывалась...
Людей было так много, что порой танцпол казался открытой банкой с иваси, которых не положили, а поставили, включив хорошую музыку. В коридорах отеля толкались локтями миллионеры и лучшие люди Америки, угощая друг друга добытым по блату алкоголем. В первые минуты наступившего года Роберт предложил Наташе «совершить омовение» в бассейне, расположенного рядом с рестораном. От подогреваемого бассейна под открытым небом и от купающихся там людей шел густой пар, колоритно клубящийся на фоне ночного снега. Но она отказалась, опасаясь окончательного сходства с банкой иваси, хоть и очень большой...
Наташа еще несколько раз заводила разговор об острове L, на котором якобы была в мае, пока окончательно не убедилась, что даже сильно нетрезвый Роберт Стивенсон понятия не имеет, о чем идет речь...
29
После бессонной новогодней ночи и волнений у Наташи болела голова. Удивленные окна ресторана Willow greek отеля Ritz, уже смирившиеся с беспокойной толпой в зале, привычно натягивали зябкое голубое утро. Опухшие и помятые «лучшие люди Америки» со следами встречи Нового года на ухоженных лицах почти не отличались от обычных граждан. Ну, разве что количеством бриллиантов и веселым расположением духа. За свои деньги им удалось получить больший эксклюзив, чем они рассчитывали – такой Новый год точно был у них впервые в жизни. «Налитой» Роберт выглядел, пожалуй, даже отдохнувшим. Он наговорил Наташе дружелюбных банальностей, не забыв обязательную фразу: «Если будете когда-нибудь недалеко от Чикаго, заходите нас повидать», которая предполагает, что приглашенный достаточно воспитан, чтобы не воспринять ее буквально, и что едва ли хозяин будет счастлив видеть его без предупреждения в своем доме. Вместо «Чикаго» значилось местечко на берегу океана, где было в избытке солнца, свободы и порядка, названию которого она не придала значения. Они дружески расцеловались, и она постаралась исчезнуть из его поля зрения. С Варей они попрощались как настоящие друзья.
У отеля уже стояли под парами автобусы и улыбающийся представитель шерифа. Он приехал «лично оповестить о благополучном исходе событий, выказать должное уважение лучшим людям Америки и поблагодарить их за понимание и стойкость. За то, что они мужественно сохраняли „наш американский дух“ в такую непростую для них Новогоднюю ночь, пока доблестная полиция штата при помощи специально прибывшего из „центра“ отряда разминировала Аспен. При словах „наш американский дух“ у представителя дрогнул голос, но он смог взять себя в руки. „Таким образом, благодаря общим усилиям опасности больше нет, можно возвращаться к своим делам...“ Кто-то поинтересовался дальнейшей судьбой преступника. „Он сейчас проходит психологическую экспертизу, его здоровью ничего не угрожает“, – любезно пояснил представитель.
В своем номере Наташа первые полчаса просто наслаждалась тишиной и одиночеством. Малюсенькая комнатка, чуть шире стоящей посередине кровати, показалась ей почти дворцом, главным достоинством которого было то, что он пустой. Постепенно тишина начала впускать в себя звуки, или Наташа начала их слышать. Рядом хлопнули дверью, и раздалось мужское покашливанье и женский смех. Где-то внизу заорали дети, а сверху спустили воду в унитазе так громко, будто «шум водопада» входил в цену. Апофеозом звуковой симфонии «Ты не одна во дворце» стал телефонный звонок, окончательно разодравший остатки тишины.
– Хеллоу! С Новым годом, принцесса!
Залихватское «хеллоу» Прибыловского здесь, в Америке, звучало нелепо, как «драсьти» в передаче о русском языке на канале «Культура».
– Вас также, Виталий Аркадьевич, – ответила Наташа.
– Ну, что там у нас? Оговоренные сроки подошли! – напомнил он.
– Да, да, я готова.
– Чудесно, чудесно! Напиши мне все подробненько прямо сейчас. Интернет работает? Не заминировали его? – громко захохотал он. – И, кстати, финансовый отчет тоже. Надеюсь, счета все в порядке? Помнишь, мы договаривались?
