Соня с раздражением отряхнула руку Павла со своего плеча и встала.
— Тебе что, не терпится родить еще одного такого лузера, как мы? С искалеченным детством? С уродами-родителями? Чтоб над ним смеялись, как над тобой все детство, обзывая то «педиком», то «алкашом»?
— А чего это сразу педиком? Других слов нет?
— Паша! Опомнись! Тебя «алкашом» называли не потому, что ты бухал в детстве, а потому что ты сын алкашей! А он будет сын педика и зэчки или шизофренички! Ты бред несешь, Паша. Полный бред!
Павел подошел к окну и застыл в своей привычной позе — он смотрел в окно, сложив на груди руки. После долгой паузы он произнес:
— Вот посадят тебя, и я с ума здесь сойду от одиночества. С кем я еще смогу поговорить, кто меня согласится выслушать в два часа ночи?..
— Заведи себе кошку, — отпихнула приятеля Соня.
— Не хочу кошку! — Павлик уронил лицо в ладони. — Вот если бы ты родила бэйбика, я был бы не так одинок. Я бы его растил и видел в нем тебя.
По лицу Павла текли слезы. Соня подошла к нему, обняла и поцеловала в макушку.
— Паш, не плачь. Может, все еще образуется. Может, мне удастся улететь отсюда на время.
Павел резко обернулся.
— Куда?
— За границу. В психо-неврологическую клинику. Я жду. За мной должны приехать. Либо это будут менты. Либо мой замечательный сосед.
Лицо Павла озарила радостная улыбка.
— Вот тот? Который нам помог донести… — он шмыгнул носом.
— Да. Он работает в турагентстве и обещал пробить мне билет на ночной рейс. Я могу успеть улететь.
— Возьми меня с собой! — Павел упал на колени перед Соней.
— Встань, ты что? Ненормальный!
— Сонечка, мне тоже очень-очень надо в клинику! Меня этот город окончательно с ума свел! И тут еще ты со своими приключениями! Я тогда чуть не врезался на твоей машине, помнишь? Видишь, мне тоже нужна помощь!
Соня пятилась от Павла, но тот продолжал ползти за ней, хватая ее за ноги и умоляюще глядя в глаза.
— Паша, хватит! — Соне пришлось прикрикнуть на обезумевшего друга. Она спиной съехала вниз по стене, села на пол рядом с ним и положила его голову себе на плечо.
Так они сидели и молча смотрели перед собой. Говорить больше было не о чем.
Краско сидел за рабочим столом в своем кабинете и заполнял бюджетные отчеты, когда зазвонил стационарный телефон.
— Максим Александрович, вас из туристического отдела беспокоят, — раздался мягкий женский голос в трубке.
— Да, слушаю.
— На имя Софии Леонидовны Воробьевой приобретен билет на рейс, вылетающий завтра в 4 часа 30 минут утра по московскому времени из «Домодедово».
Краско перестал писать и оторвал глаза от бумаг.
— Срочно бронируйте мне билет.
— Максим Александрович, на этот рейс все билеты раскуплены.
— Что значит «раскуплены»? — заорал Краско. — Значит, снимите кого-нибудь с рейса! Вас что, надо учить простейшим операциям? Или вы с луны сегодня свалились прямо к себе в отдел? — Руководитель в бешенстве бросил трубку, встал и принялся ходить по кабинету.
Краско не ожидал от Сони такой прыти. Поразмыслив, он понял, что причиной столь скорого отъезда могла стать обыкновенная паника.
«Наверное, менты прижали ей хвост».
С этой мыслью Максим Александрович включил компьютер, зашел на внутренний Интернет-сайт, где хранилась база данных всех граждан России, находивших в розыске.
Сони среди них не было.
Краско поднял трубку рабочего телефона и набрал номер охраны:
— Да. Это Краско. Машину мне срочно.
Оставалось мало времени, и о поездке в общественном транспорте не могло быть и речи.
Андрей стоял с чемоданом своих вещей на лестничной площадке и запирал ключом дверь, когда раздался шум открывающегося лифта. Оттуда вышло три человека, один из них был в милицейской форме. Самый высокий и плечистый показал пальцем на дверь в Сонину квартиру: «Вон. Вон туда он зашел». Плечистый парень обращался к полному мужчине лет сорока пяти. Рядом с ним стоял худой, усатый эмвэдэшник в форме, к которому полный мужчина обратился:
— Ром, давай.
Эмвэдэшник подошел к двери и нажал кнопку звонка. Слышно было, как сигнал гулким эхом отозвался в пустой квартире. Но дверь никто не открыл. Полный мужчина повернулся к Соболеву.
— Добрый вечер. Старший следователь Беличко Михаил Васильевич. — Беличко достал свое удостоверение и махнул им перед лицом Андрея. — Не подскажете, кто проживает в этой квартире?
Соболев понял, что за Соней пришли. До вылета самолета оставалось чуть больше трех часов. Им надо было выиграть время.
— Да тут какая-то ведьма живет, — мгновенно сочинил Андрей.
— Как ведьма? — нахмурился Беличко.
Охранник отшатнулся и стал ближе к лифту.
— Ну, эта… как их там? Гадалка!
— А сколько лет гадалке той? — Михаил Васильевич не имел оснований не верить взрослому солидному мужчине с чемоданом в руке.
— Ну, лет пятьдесят, наверное… К ней круглые сутки люди ходят. А че, обманула кого? — Андрей кивнул в сторону охранника, вжавшегося в стену на лестничной площадке.
— Куда она в такой час ночи пойти могла? — Беличко не унимался.
— Ну, не знаю. Она либо спит, либо с собачкой своей гуляет.
— Какой собачкой?
— Ну, маленькой. Олененок такой, знаете? — Андрей взглянул на свои часы. По идее, Соня должна была его уже ждать на парковке соседнего дома. — Простите. Я в аэропорт. Самолет у меня.
Соболев уже спускался вниз в кабине лифта, в то время как Беличко, Тульцев и перепуганный охранник Ухова продолжали стоять перед дверью в Сонину квартиру и нажимать кнопку звонка в надежде разбудить ведьму.
Соня подходила к своему «мини», когда подъехал Андрей.
— Все в порядке? — спросили они друг друга одновременно и заулыбались.
— Билет у тебя? — Соня скрестила на груди руки и передернула плечами. Ей было несколько прохладно в шелковом летнем плаще, надетом поверх рубашки. На ее плече висела маленькая театральная сумочка, в которой был паспорт, пачка стодолларовых купюр и пара кредитных карточек. Ноутбук она оставила у Павлика.
Без вещей Соня еще ни разу никуда не летала. Но это ее не смущало, потому что у нее и теперь не было ощущения, что она куда-то полетит.
— Да. Садись.
Только когда Соня села рядом с Андреем и внимательно рассмотрела информацию, напечатанную на нескольких листках билета, ощущение предстоящего приятного путешествия впервые захватило ее. Она прикрыла глаза.
