Дикие завоеватели Греции постепенно переняли культуру, язык и пантеон своих высокоразвитых рабов. Эллинский мир, оплодотворенный энергией и рациональным законодательством римских завоевателей, сумел сохранить себя и к середине второго тысячелетия нашей эры все чаще стал обращать взор в свое славное прошлое. В прахе хранилищ были найдены труды Платона и Аристотеля, скульпторы принялись подражать античным творцам, вошла в моду прозрачная колонно-стрельчатая мраморная архитектура. Старинные карты указывали на существование далеких диковинных стран, и греческие смельчаки в поисках новых вкусов и ароматов отправлялись в опасные путешествия. С востока были привезены острый перец и шафран, Африка дала кофе, северные народы торговали красной рыбой.
В поисках более коротких морских путей в заманчивую Индию была снаряжена и экспедиция Харитона Колумбоса. Четыре квадриеры отправились из порта Пирей в Атлантический океан. Это плавание подробнейшим образом описано Гомером и другими авторами, поэтому детально останавливаться на нем нет необходимости. Отметим лишь одно: до конца жизни Колумбос утверждал, что когда матрос с мачты крикнул свое знаменитое «Земля!», его сознание молнией пронзило предвидение: «Атлантида!» Так оно и было. До Индии, даже по тогдашним ошибочным картам, было слишком далеко, и вместо нее Колумбос открыл, точнее, вернул миру древнюю Атлантиду. Неизвестные болезни и беспорядки на кораблях не позволили Колумбосу сделать подробное описание этой страны, а на обратном пути он скончался от малярии. Шторм довершил неудачное возвращение: из четырех квадриер вернулась одна, но дело было сделано. За океан устремились новые корабли. Феофан Магелланос и Василиос Дагамос составили довольно подробные карты нового континента и вступили в первые контакты с его обитателями.
Законы истории одинаковы везде. Вновь найденная Троя была давно покорена нахлынувшими с севера племенами ацтеков, но расселившиеся на месте обитания троянцев пришельцы благосклонно отнеслись к сокровищам побежденных носителей древней культуры. Вместе с верованиями и языком троянцев ацтеки восприняли и миф об убитом герое, который перед смертью обещал вернуться и отомстить. Белокожий и светлобородый воин Ахиллес в их переложении превратился в кровожадного бога Кетцалькоатля, который не простил людям предательского убийства в пятку ядовитой стрелой. Этот пронесенный через века трояно-ацтекский миф позже сыграл роковую роль в завоевании Нового Света.
Фигура Иеронима Хортесоса за пять веков обросла таким количеством небылиц, что под ними с трудом угадывается лицо авантюриста, одержимого жаждой наживы и военной славы. Если Хортесос чем-либо и отличался от бесчисленного количества подобных ему неуравновешенных господ, то лишь жестокостью и неуемной энергией. Его первая экспедиция за океан потерпела крах. Корабли разбились о прибрежные скалы, и чудом спасшийся завоеватель, едва успев пополнить запасы пресной воды, вынужден был вернуться в Грецию. Через шестнадцать лет ему удалось собрать новый флот и новую шайку греческих головорезов. Хортесос поставил на карту все – он взял с собой в поход не только пушки, но и кавалерию. Погрузка лошадей на корабли превратилась в комедию для толпы припортовой черни. Над безумным авантюристом смеялись все знаменитые капитаны. Кормить и поить в плавании лошадей, в то время как даже матросам выдавалось в день по два стакана пресной воды, казалось безумием. Но Хортесос был непреклонен. Сам мстительный ацтекский Кетцалькоатль направлял его руку.
О чем думал этот отчаянный пассионарий, когда вторично в своей жизни увидел скалистые берега Нового Света, погубившие его прежнее начинание? На что рассчитывал он, выстраивая маленькую, истомленную недоеданием и цингой армию греческих конкистадоров против грозной двенадцатирядной фаланги вооруженных до зубов ацтеков? Этого мы никогда не узнаем. Доподлинно известно лишь одно – перед боем Хортесос сорвал с головы шлем и воскликнул: «Я вернулся! Я вернулся, чтобы победить!»
Хортесос, разумеется, имел в виду свою провалившуюся первую экспедицию. Но ацтеки, чьим взорам предстал закованный в латы светлобородый пришелец, произносящий слова древнего троянского проклятия, увидели иное. Перед ними восстал из мертвых сам Ахиллес-Кетцалькоатль, вернувшийся для того, чтобы совершить возмездие. И, самое главное, за его спиной храпели и рвались в бой лошади! Потомки мифического троянского чудовища, некогда погубившего город их предков!
Современные историки справедливо полагают, что именно лошади, точнее, сам их вид, пробудивший в потомках троянцев панический ужас перед деревянным идолом древней войны, сыграли решающую роль в завоевании Нового Света. Битвы не было. Ослепленные страхом, потомки троянцев падали ниц перед возвратившимся божеством. Не потеряв ни единого солдата, Хортесос вошел в Трою, переименованную ацтеками в Теночтитлан, и овладел огромной страной, хранящей несметные сокровища.
Современные рафинированные последователи Зевса не любят вспоминать времена насильственной эллинизации Нового Света. Реки туземной крови пролились тогда во имя вящей славы Олимпа. Капища местных богов сравнивались с землей, а на их месте повсюду воздвигались храмы Афины и Аполлона. Тысячи индейских колдунов были сожжены на кострах эллинскими жрецами. Примесь неистовой римской крови в жилах Хортесоса и его сподвижников требовала больше золота и новых жертв. Как и в древние времена, убежищем троянцев стали сельва и труднодоступные горы. Только благодаря огромной стране, простирающейся за спинами поверженных ацтеков, и сравнительной малочисленности пришельцев остатки посттроянской цивилизации сохранились до нашего времени.
Жизнь Иеронима Хортесоса и второе завоевание Трои легли в основу четвертой, последней, книги Гомера. Вместе с «Илиадой», «Одиссеей» и «Харитонидой», повествующей о плавании Харитона Колумбоса, «Хортесиада» образует единый цикл, позже названный «Гомерикой». От «Гомерики» произошло и современное название нового континента – Америка, а слова «Троя», «Илион» и «Атлантида» употребляются ныне лишь в иносказательном, поэтическом контексте.
Груженные томатами и перцем галеоны потянулись из Америки через океан. Возобновленный греческий салат стал изысканным лакомством в домах богачей и знати. Позже были предприняты успешные попытки вырастить американские овощи в Старом Свете, и салат вновь получил всеобщее демократическое распространение, как это и было в античные времена. Знатоки, правда, по-прежнему отдают предпочтение заокеанским томату и перцу, но теперь у любителей салата есть определенные гарантии: даже если Атлантида действительно скроется в водах Мирового океана, греческий салат не исчезнет с лица земли.
В настоящее время существует великое множество рецептов греческого салата. Заказывая «греческий салат» в незнакомом ресторане, вы можете быть уверены только в одном – в принесенном вам блюде будут маслины, белый сыр и зелень. И в этом есть определенный символизм. При всем многоцветии современной жизни и современной кулинарии истинные человеческие ценности остаются теми же, что зарождались во времена, когда маслины были впервые смешаны с сыром, маслом и зеленью. На юге растут травы, которые жители северных стран могут не попробовать ни разу в жизни. Бывают более или менее спелые томаты, красные и зеленые перцы, тысячи разновидностей соленого белого сыра, но есть и нечто такое, что во всем этом калейдоскопе должно оставаться неизменным как в жизни, так и на столе.
Своего рода эталоном греческого салата мне представляется кушанье, приготовленное легендарным Одиссеем в гостях у Калипсо. Победитель Одиссей тогда возвращался на Итаку с долгожданным трофеем – томатами и перцем, – и описание Гомером приготовленного им салата является первым документальным рецептом классического греческого салата.
