Но Вито был непреклонен.
– Мы сделаем новую пиццу! – объявил он друзьям. – Бордзони печет ее в дровяных печах. От этого она становится только дороже. И в то же время он кладет туда самый дешевый сыр и гнилые томаты! Сегодня его пицца пропечена лучше, завтра хуже. Сегодня в ней моцарелла, завтра пармезан и сосиски.
– Но это пицца, – возразил Тино. – В нее идет все, что осталось на столе. Так было всегда.
– В результате у Бордзони едят только итальянцы.
– Кто же еще станет есть пиццу? – пожал плечами Клеменза.
Вито твердо сжал губы:
– Здесь не Италия, Тино. Здесь Америка. Нужна хорошая недорогая пицца для всех. Одинаковая в Бруклине, и на Манхэттене, и в Бронксе, и даже в Гарлеме. Всеобщая доступная пицца.
– Что ты задумал?
Вито подался вперед.
– Лепешка производится из муки класса 0, – зашептал он. – Ее толщина должна составлять ровно три миллиметра. Лепешка выпекается при девятистах градусах по Фаренгейту в течение восьмидесяти секунд.
Вложив в эту фразу всю свою страсть и много месяцев труда, он замолчал.
– Как ты узнаешь, сколько градусов в печке, – засмеялся Клеменза, но под взглядом Вито осекся.
– Мы будем печь пиццу в электрических печах, – ответил Вито. – Массовое производство стандартной качественной лепешки.
– Это как автомобиль Форда, – задумчиво произнес Клеменза. – «Форд» – мечта моей жизни.
Тино почесал затылок:
– Но зачем людям одинаковая пицца? Она им быстро надоест. А у дона Бордзони четыре вида: «Маргарита», «Наполитана», «Фромаджо ди помодоро» и еще «Кальзоне».
– У нас будут десятки видов начинки. С сырами и овощами, салями и перцем, с чем угодно. В этом весь секрет. Только на стандартной качественной лепешке.
Друзья замолчали.
– У Бордзони три десятка вооруженных бойцов, – угрюмо заметил Тино.
– Каждый из них тоже мечтает об автомобиле Форда, – сказал Вито. – Который никогда не получит, работая у Бордзони.
– Я иду за тобой, Вито! – воскликнул Клеменза. – Что бы ни случилось, мы вместе.
– И я, – сказал Тино. – Куда ты, туда иду и я…
В феврале люди Бордзони схватили Вито на улице и привели к боссу.
– Я убью тебя, всех твоих родственников и друзей, – без предисловий сказал Бордзони.
Коргелони больно дал подзатыльник. Скорццо сделал обидную саечку.
Вито молчал. Времени оставалось мало.
Клеменза схватился за голову:
– Нас убьют этой же ночью!
Вито надкусил грушу.
– Нет. Если бы Бордзони хотел нас убить, он бы уже сделал это. Бордзони колеблется.
Бруно, помощник дона Бордзони, пил десятую рюмку граппы, но все еще не сказал ни слова из того, что Вито хотел бы услышать.
– Старик и сам понимает, что пришла пора перемен, – наконец выдавил из себя Бруно. – Все, что он хочет, – это сохранить свое место в городе. Остальные пять пиццерий Нью-Йорка на его стороне. Но о тебе они тоже слышали.
– Мы не враги дону Бордзони, – сказал Вито. – Мы уедем с нашим рецептом на запад.
В воздухе пахло весной.
Пицца. Хрустящие края, оплавленные оливковым маслом и сыром. Простая обильная начинка. Пицца с салями. Пицца с ветчиной. Пицца с грибами и курицей. Пицца с четырьмя видами сыра. Пицца для вегетарианцев, ведь в Америке водятся и такие.
Вито оторвался от рабочего стола. Ему грезились свежие сочные томаты, знойные маслины и перец, божественный перец. Пусть будет один рецепт с рыбой и один с морепродуктами, просто для разнообразия. Пусть в пиццерии Колобини будет все, а не только канонические пять итальянских рецептов. Здесь не Италия, здесь другой мир, многоязычный и многоцветный. Пусть каждому найдется пицца по душе.
Фабио Бордзони вызвал их всех.
– Мне известно, что вы задумали новую пиццу, – заявил он.
Вито помертвел. Никто, кроме Клемензы и Тино, об этом не знал.
Бордзони молча перекатывал в пальцах шарик сырого теста. С улицы донесся железный звон трамвая.
– Я хочу открыть еще одну пиццерию, – сказал Бордзони. – И я могу поставить вас над ней. Но мне нужна верность…
Вито поцеловал руку Бордзони. Произнося клятву, он незаметно перепутал слова. Так он посчитал себя свободным от обязательств. Клеменза и Тино мялись у входа. Один из них был предатель.
Мария-Грация умерла 3 октября. Перед смертью она позвала к себе Вито.
– В пиццу нужно класть базилик, – прошептала она. – Пицца невозможна без базилика. Все, что угодно, но должен быть базилик… Здесь он не растет… За иконой Девы Марии есть мешочек… Это с Сицилии… Да поможет тебе святой Франциск…
Мария-Грация тихо умерла во сне. За иконой Вито нашел большой мешочек сушеного итальянского базилика. Вдохнув его аромат, Вито поклялся назвать пиццерию именем тетушки.
Повторяя слова заупокойной молитвы над гробом Марии-Грации, он придумал план действий.
– Мы положим в пиццу немного чеснока, – обронил Вито в разговоре с Клемензой. – В пицце должен быть сладкий лук, – пробормотал он однажды в присутствии Тино.
Через неделю в пицце дона Бордзони появился привкус лука.
Все стало ясно. Тино их предал.
Клеменза плакал, но обещал идти до конца.
Первая пиццерия Колобини открылась в Бруклине перед самым Рождеством 1922 года. Накануне Витторио принял приглашение глав пяти пиццерий Нью-Йорка на дегустацию пиццы. Это была большая честь. Сам дон Бордзони рекомендовал его как перспективного кулинара. Для того чтобы взять напрокат пиджак, Витторио Колобини пришлось заложить часы. Белую полоску на загорелой руке он прятал под манжетой рубашки в течение всей церемонии. Он был самым молодым членом жюри.
– Оцениваете ли вы тесто как превосходное, посредственное или плохое? – Посредственное…
Дон Бордзони был убит тремя выстрелами в голову. Все, что осталось от его лица, это бесконечное недоумение…
– Является ли лепешка сырой, правильно выпеченной или пересушенной? – Пересушенной…
Энцо Коргелони получил нож в сердце. Умирая, он почему-то улыбался…
– Считаете ли вы замену оливкового масла на кукурузное приемлемым или неподобающим?.. – Неподобающим, святой отец. Абсолютно неподобающим…
Скорццо умолял сохранить ему жизнь, но Клеменза не дрогнул…
Оставался еще Тино. Его Витторио взял на себя.
Тино полулежал в шезлонге и не сумел скрыть удивления при появлении Вито.
– Как прошла дегустация? – натянуто спросил он.
Вито проследил за его взглядом. Пистолет был слишком далеко.
Вито достал из кармана кусок горячей пиццы.
– Попробуй это, Тино…
Тино осторожно откусил, растягивая губами длинные нити сыра.
