Арина уснула, едва только закрыла глаза. Во сне приходил Волков – хмурый, мрачный и, по всему видно, настроенный решительно.
– Не вздумай меня прогонять, – сказал он, осторожно прикасаясь к ее щеке. – Я все равно не уйду.
И она не стала прогонять. Пусть хоть так, хоть во сне…
* * *
Ее разбудил голос Марго:
– Подъем, соня! Утро уже!
Марго все так же сидела на подоконнике, беззаботно болтая в воздухе ногами. Марусина черепушка лежала у нее на коленях.
Арина потерла щеку, после щетины Волкова кожу саднило и покалывало. И не только на щеках. Иногда сны бывают очень реалистичными. Пусть хоть так.
Огонь в камине давно погас, и по босым ногам тянуло холодом и сыростью. Арина подошла к окну. Снаружи клубилась серая туманная мгла, в которой старые вишни едва различались. У двери материализовался Блэк, встряхнулся, словно на его призрачной шерсти были реальные капли воды.
– Ночью он выл, – сказала Марго. – Я не стала выходить, но все время смотрела в окно. Видишь, все обошлось. – Было в ее голосе что-то, заставившее Арину насторожиться.
Блэк никогда не воет без причины…
Арина сунула ноги в туфли, поверх пижамы набросила куртку, достала из-под подушки веретено. Блэк сидел у двери и смотрел очень внимательно.
– Покажешь мне? – спросила она, открывая замок. – Что ты видел?
– Я с тобой! – Марго спрыгнула с подоконника, черепушка покатилась по полу, и она подхватила ее на ходу.
Блэк привел их к старой вишне – самой кряжистой, самой древней во всем саду, – замер в стойке.
– Что? Я ничего не вижу. – Марго вертела по сторонам головой. – А ты?
Она видела!
Покрытая мхом и потеками смолы ветка была изломана на мелкие кусочки. Прошлой ночью кто-то стоял под старой вишней и наблюдал за домом. У него зудели пальцы и зудело в голове. Чтобы хоть как-то унять этот зуд, он крушил то, что подвернулось под руку, – старую ветку.
– Что тут такое? – спросила Марго. – Это зверь какой-то сделал, да?
– Именно. Тот самый, который всех убивает.
Марго испуганно ахнула и, прижав к груди черепушку, сказала чуть виновато:
– К дому он не подходил. Честное слово.
– Я тебе верю. Убийца просто… сидел в засаде.
Предупреждающе зарычал Блэк, и обе они разом обернулись.
По мокрой от дождя дорожке стремительной походкой шла Анук.
– Доброе утро! Смотрю, ты уже на ногах! – Она приветственно взмахнула рукой.
– Как вы меня… – Арина хотела сказать «нашли», но Анук ее опередила:
– По запаху. – Из рукава она достала свой особенный нож и понюхала лезвие. – А что ты делаешь на улице в таком виде?
– Он был здесь прошлой ночью. – Арина указала на изломанную ветку.
Анук молча подняла с земли кусочек, понюхала, покачала головой:
– Ничего особенного не чувствую. Кажется, у него что-то болело.
– Зудело. У него зудело в голове и руках. Он так успокаивался. – Носком туфли Арина поддела обломок ветки. – Ему все время хочется уничтожать, крушить.
– Он не пытался войти в дом?
– Марго говорит, что нет. Она дежурила у окна всю ночь. И Блэк тоже сторожил.
– Тебе говорили, что ты странная? – Анук усмехнулась. – Даже по нашим нестандартным меркам. Мертвый домашний питомец…
– Это его пес. Он мне Блэка оставил.
– Необычный подарок, очень… оригинальный. Ты готова ехать?
– Куда?
– К Ксении. Она незаменима в сборе информации.
– Мне нужно собраться. Вы завтракали?
– Я – да, а ты поешь. Неизвестно, когда в следующий раз получится. – Анук направилась к дому, бросив уже на ходу: – Но вот от кофе я не откажусь.
* * *
Ксения Анатольевна, похоже, единственная из всех, жила не в собственном доме, а в квартире, в старой панельной пятиэтажке, на самом верхнем этаже. Дверь она открыла, стоило им с Анук только ступить на лестничную площадку. Как почувствовала. А может, просто увидела их машину в окно.
– Доброе утро, – сказала она со светской чопорностью и отступила в глубь прихожей, приглашая их войти.
Несмотря на ранний час, одета Ксения Анатольевна была в строгий брючный костюм, даже на ногах ее вместо домашних тапочек красовались туфли. Училка…
– Проходите в гостиную, – велела она и скрылась за дверью кухни, из которой потянуло приторно-сладким травяным духом. – Чай будете? – послышался ее приглушенный голос.
– Нет, – за них обеих ответила Анук и нетерпеливо спросила: – Ты что-нибудь узнала?
– Да. – Ксения Анатольевна поставила на журнальный столик поднос с дымящейся чашкой темного стекла. Травяной дух усилился в разы. – Только я не понимаю, к чему такая спешка.
– К тому, что троих из нас уже нет на этом свете. – Анук неодобрительно посмотрела на чашку.
– Мертвым уже не помочь. – Ксения Анатольевна по-девчоночьи легкомысленно пожала плечами.
– Ты уверена, что не станешь следующей?
– Я?! – Она, казалось, искренне удивилась. – Видишь ли, Анук, я – не они! Я не легкомысленная дурочка, которая не видит дальше своего носа. Я не зарвавшаяся спонтанная, которая вдруг решила, что ей все позволено. И уж точно не жирная корова, вздумавшая поиграть в детектива. Я умная и осторожная.
Все-таки она не нравилась Арине. Вот этим своим гонором, уверенностью в собственной непогрешимости и особенно – особенно! – равнодушием.
– Конечно, Ксения, ты другая. – Голос Анук звучал ровно, он был лишен всякой интонации, но в черных глазах Арина успела заметить брезгливость. – Поэтому мы к тебе и пришли. Так что ты узнала?
– Кое-что… – Рядом с чашкой Ксения Анатольевна поставила включенный ноутбук, развернула его так, чтобы Анук и Арине был хорошо виден экран.
С монитора на них смотрели два разных человека. Совершенно разных!
На первой фотографии был изображен высокий стройный парень во фраке, с чуть сбившейся на сторону бабочкой. Он белозубо улыбался, в золотых, до плеч, кудрях плясали блики, руки с аристократически тонкими запястьями и длинными пальцами нежно сжимали гриф альта.
Со второго снимка на Арину смотрел мужчина, почти старик. Короткий ежик серых, точно пеплом припорошенных волос, сизая щетина на ввалившихся щеках, по-волчьи настороженный взгляд. Руки спрятаны в карманы не по размеру большой куртки. И эти руки были со сбитыми в кровь костяшками, с обгрызенными до мяса ногтями. Арина не видела их, но откуда-то знала – так и есть. А еще она знала, что на обоих снимках один и тот же человек.
– Познакомьтесь! Вот он – ваш маньяк! – Ксения Анатольевна опустилась на диван между Ариной и Анук. – Альберт Бабаев, сводный брат нашей Флоры, которая, как вы уже, наверное, догадались, вовсе не Флора. – Ксения Анатольевна презрительно фыркнула и на долю секунды стала похожа на крысу – умную, хитрую и злую. – Любят, знаете ли, некоторые девицы присваивать себе чужие имена.
