– Это все из-за меня. – Марго уселась прямо на пол, по-турецки скрестив ноги, Марусину черепушку положила себе на колени. Сейчас она выглядела нормальной, настолько, насколько вообще возможно призраку казаться нормальным. Никакого змеиного языка и проблем с артикуляцией, никаких когтей – обычные ногти с облезшим черным лаком. – Я не смогла вовремя остановиться. Прости.
– Ты защищала меня от Бабая. Какой неупокоенный дух способен на такой подвиг? – Арина попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.
– Я планировала им закусить. – А вот Марго улыбнулась, да только совсем не весело.
– Оказался невкусным?
– Отбивался, зараза.
Они посмотрели друг на друга, как заговорщицы, разом вздохнули.
– Хорошо выглядишь, Марго.
– Твоими стараниями. Только не представляешь, что я едва не сотворила.
– Я могла себя защитить. – Арина врала, но иногда ложь нужнее правды.
– …И, защищаясь, ты каким-то образом замкнула Круг. – Анук вернулась в комнату с дымящейся чашкой в руках, поставила ее на табурет перед Ариной.
– Ведьмовской круг?
– А какой еще?
– Но вы же сами говорили, что нужно не меньше шести ведьм, чтобы замкнуть Круг.
– Шесть не слишком сильных ведьм. Если ведьмы выдающиеся, достаточно двух.
– Не сказала бы, что я выдающаяся. – Марго покачала головой. – Возможно, достаточно сильная, но уж точно не уникальная.
– Ты вдобавок еще и мертвая ведьма, – сказала Анук, глядя прямо на Марго. Наверное, почуяла. – Вы не просто замкнули Круг. Вы замкнули теневой Круг. Не слышала, чтобы последние лет двести кому-то это удавалось.
– Что такое теневой Круг? – спросила Арина, прислушиваясь к тому, как из тела очень медленно, капля за каплей, уходит холод. Если бы у нее были силы, она бы разожгла камин.
– Теневой Круг объединяет мир мертвых с миром живых. Мало того, он их на время перемешивает. Живое делает чуть менее живым, а мертвое чуть менее мертвым.
– У меня было ощущение, что я умираю, – сказала Арина.
– Ты на самом деле умирала. Я нашла тебя уже почти мертвой. Зато она, – Анук, не глядя, ткнула в Марго, – от вашей идиотской затеи только выиграла. Теперь она больше не неупокоенный дух. С ней полный порядок. Черная кровь – великая сила, и ее она попила этой ночью предостаточно.
– Я не хотела. – Марго защищалась, но как-то вяло.
– Это не она, я так решила. Вы не понимаете…
– Да куда уж мне! – Анук протянула ей чашку. – Пей!
Арина сделала осторожный глоток.
– Вкусно. Еще одни травки?
– Те же самые. Так чего я не понимаю?
– Когда ночью появился Бабай…
– Как он вошел? Ты нарушила границу?
– Нет, он сам. Бабай не одержимый, просто сумасшедший. Он пришел с ножом и цветком безвременника, когда я спала. Я даже не услышала… очнулась от воя Блэка.
– Он напал на тебя? Я видела стол…
– Он попытался, но Марго и Блэк его остановили.
– Мертвый пес и неупокоенный дух? – Во взгляде Анук читалось неверие.
– Он их как-то чувствовал. Примерно как вы. Они ему мешали, не давали сосредоточиться и напасть.
– У душевнобольных высокий порог восприятия. Они, как младенцы и животные, способны видеть иных сущностей. Но неупокоенный дух, который бросается на защиту своего донора… – Анук помолчала. – Я об этом слышу впервые.
– Так все и было. Я не вру.
– Понимаю, но поверить в такое очень тяжело. Даже мне. А я многое повидала на своем веку, – сказала Анук и тут же спросила: – Он приходил, чтобы убить тебя?
– Да, то есть нет. Не уверена. Он сказал, что не хочет причинять мне боль, требовал, чтобы я не вмешивалась.
– Во что?
– Во все. Чтобы позволила ему убивать и дальше.
– Он так сказал? – Анук ловко повязала на голову платок.
– Бабай говорил, что не может иначе, что все равно убьет. Кажется, так. Все произошло слишком быстро.
– Что еще?
– Ничего. Он принес мне безвременник. Это такой цветок, их было много в саду у Флоры.
– Я знаю. – Анук кивнула.
– Он разговаривал со мной так ласково. У него в самом деле раздвоение, два существа в одном теле: Альберт и Бабай. Альберт – сама вежливость. Я думаю, цветок – это его идея.
– А Бабай?
– Он пришел с ножом. – Арина задрала свитер, рана уже не кровоточила.
– Это его рук дело? – Анук снова протянула ей чашку с отваром.
– Да. Мы держали друг друга на мушке. – Арина сделала большой глоток. – Если, конечно, можно так сказать.
– У него был нож, а у тебя?
– Веретено.
– И что случилось?
– Бабай хотел меня убить, а Альберт ему не позволил. Или он сам так решил, я не поняла. Точно знаю лишь одно: вместо меня он принялся кромсать ножом стол. Переключился…
– Как в лечебнице, – Анук понимающе кивнула. – С порванной бумагой и сломанными ветками.
– Да, зуд Бабая – это ярость, которая требует выхода. Так он пытается ее контролировать.
– С этим понятно. – Анук надолго задумалась.
Только сейчас Арина заметила, какой усталый у нее вид. Что она делала прошлой ночью? Ночевала ли дома? Вот на ней вчерашнее платье и вчерашняя кофта, туфли заляпаны глиной. А на подоле кое-где видны следы засохшей грязи. Словно ночью, вместо того чтобы отдыхать, она копала огород. Или могилу…
От последней мысли сделалось нехорошо. Хотя до этого казалось, что хуже уже быть не может. И что-то такое вертелось в голове, еще не сформулировавшееся в связную мысль, но очень важное. Арина снова отпила из чашки. Теплая волна растеклась по телу, как от рюмки хорошего коньяка.
– Во сколько он к тебе приходил?
– Где-то в половине четвертого ночи.
– И как думаешь, этот свой… зуд он удовлетворил?
– До меня? – Арина вспомнила его окровавленные руки, бурое на рукояти ножа. – Да. Я почти уверена. Что-то случилось этой ночью? Кто-то еще… погиб?
– Нет. – Анук мотнула головой и почти тут же сказала: – А теперь к главному. Как так случилось, что вы замкнули Круг? Как вы это сделали?
– Я не знаю.
– Рассказывай!
– Марго было плохо…
– Ну еще бы, неупокоенный дух на голодной диете. Ей было не просто плохо, а смертельно плохо.
– И я решила, что могу попробовать ей помочь.
Анук выругалась на непонятном языке, отчего-то Арина сразу поняла, что она ругается.
