«Мы ошиблись. – Марго не умела долго хранить молчание. – Это не Анук, а Саломея».
Это не Анук, а Саломея…
Каждое слово тяжелое, как булыжник, того и гляди придавит. В чем они ошиблись? Когда?
– Эй, ну ты как там? – Сначала послышался голос, а потом в поле зрения появилась тень, приблизилась, превратилась во внимательную, сосредоточенную Саломею. – Хорошо шарахнул тебя порошок Анук? Пожалуй, он даже покруче двери. Хотя, признаюсь, это было не так эффектно, зато надежно. Я после такого вот порошочка пять часов бревном валялась. Но ты же у нас особенная, возможно, очухаешься чуть раньше, но час у нас на разговоры точно есть. Знаешь, как иногда хочется выговориться, объяснить, что все не так, как кажется. Что на самом деле все намного сложнее. А никто не догадывается. Все кругом такие умные, уникальные, только дальше своего носа ничего не видят. И даже на пороге в иной мир не защищаются, а лишь удивляются. Представляешь?
Что тут представлять? Она и сама была такой. Не видела ничего вокруг себя, не верила словам Волкова. А ведь если бы поверила, если бы позволила себе хоть на секунду задуматься, то, возможно, не совершила бы такой непростительной, фатальной ошибки. Волков твердил, что Альбина и Софья убили себя сами и Марго тоже никто не удерживал под водой силой. А Арина не верила, она видела перед собой мертвую Флору, улыбающуюся жуткой улыбкой, плачущую кровавыми слезами, и не верила, что такую смерть можно принять по доброй воле.
Можно. Если перед тобой вот так же близко, как сейчас, стоит не просто убийца, а морочница, способная навести морок, заставить принять смерть добровольно, с радостью. И с ней будет так же. Зачем марать руки, если жертва готова сделать все сама?
– Догадалась? – Саломея улыбнулась. – По глазам вижу. Вот только жаль, что так поздно. Правда ведь?
Она не стала отвечать. Саломее прекрасно удавался диалог с самой собой.
– Небось думаешь, что и тебя такое ждет.
Думала, но снова промолчала.
– К сожалению, с тобой так не получится, на тебя мои штучки не действуют. Легендарная черная кровь! – Она снова улыбнулась, но как-то криво. – Кому-то кровь достается черная, а кому-то белая. Нет в этом мире никакой справедливости.
Она немного помолчала. Арина скосила взгляд на Анук. Та по-прежнему лежала неподвижно, и винить в этом нужно только ее, Арину, глупую маленькую ведьму, дуру, неспособную отличить черное от белого.
– Но убить тебя мне все равно придется, только на сей раз самой. – Саломея достала из ножен кинжал, полюбовалась отблесками света на лезвии. – Чик! – Она взмахнула рукой, кинжал со свистом рассек воздух, язычки пламени дернулись и едва не погасли. – Будет много крови. Говорят, смерть от кровопотери самая гуманная. Вот и посмотрим.
«Может, мне чем-нибудь стукнуть ее по башке?» – раздался в голове голос Марго.
Чем? Что такое тяжелое сможет поднять призрак? Что тяжелее ножа для резки бумаги, который она роняла раз тридцать, пока донесла.
Марго поняла, ссутулилась, опустилась на пол рядом с Ариной.
– И Блэк снова где-то шляется, когда нужен здесь и сейчас. Мы бы с ним вдвоем…
Да, вдвоем с Блэком они отвлекли Бабая, но Саломея – не Бабай. Эта опытная ведьма куда хитрее и осторожнее.
– Я чувствую, твоя мертвая подружка мутит воду! – Саломея усмехнулась и легким, неуловимым движением метнула кинжал.
Вороненая сталь прошла сквозь Марго и впилась в стену. Марго зашипела, с кошачьим проворством метнулась в сторону, но было видно, что ей больно. Особые вещи могут причинить боль даже призраку.
– Гадина! – Марго по-паучьи сучила руками, пытаясь прикрыть образовавшуюся в животе дыру. – Ты еще пожалеешь!
Саломея потянулась, не без усилия выдернула кинжал, швырнула его на стол.
– Это странно, – сказала она задумчиво. – Раньше я вообще не ощущала ее присутствия, а теперь, кажется, вот-вот увижу.
Это потому, что мертвое стало чуть менее мертвым после того, как они замкнули теневой Круг. Интересно, Саломея знает про Круг?
– Она мне никогда не нравилась, даже при жизни. Обыкновенная выскочка из низов.
– А ты прямо столбовая дворянка! – прошипела Марго. Дыра в ее животе уже начала затягиваться.
– И талант какой-то плебейский. Гадание на картах!
– Я пророчила! Ясно тебе, старая дура?!
– Она пророчила, – повторила Арина, чтобы поддержать Марго.
– И допророчилась. Марго, слышала бы ты себя! Та умрет, эта умрет, третья восстанет из праха, чтобы рассказать о своем убийце.
– Кто восстанет? – Арина не удержалась от вопроса.
– Надо думать, что Марта. Это ведь ее откопала Анук. Чем не восстание из праха! Дом Марты я почистила, сделала все, чтобы казалось, что она просто уехала. Забыла сущий пустяк: не проверила карманы ее костюма, зарыла без обыска. А в кармане оказалось вот это, – брезгливо, двумя пальцами, она взяла со стола небольшой блокнот. – Записная книжка с расписанием встреч. Угадай, кому было назначено в день ее исчезновения?
– Вам.
– Мне. Мертвая восстала и предъявила Анук вот эту гадость! – Она отшвырнула блокнот. – А Анук в отличие от тебя не дура. Она быстро смекнула, что к чему. Вот кого нужно было убирать первой!
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем вы убиваете? – В любом действии должен быть смысл. Даже Бабай, патологический убийца, старался не отнимать жизнь без нужды. А у него нужда, да еще какая…
– Вот ты мне и скажи, это ведь ты у нас особенная. – Саломея поморщилась, признавать чью-то исключительность было не в ее правилах. – Когда ты подозревала Анук, чем ты оправдывала ее действия?
– Такое нельзя оправдать.
– Перестань. При желании можно оправдать все, что угодно. Так почему ты подозревала Анук?
– Она старая.
– Хорошо. Уже теплее. – Саломея ободряюще улыбнулась. Так улыбается терпеливая учительница нерадивому ученику.
– Ее силы иссякали. И жизненные, и ведьмовские.
Пусть… Если Саломее хочется поговорить, она будет разговаривать. Время – ее союзник. Возможно, порошок Анук не будет действовать так долго, как рассчитывает Саломея. И тогда у нее появится шанс. Хоть крохотный – любой.
– Ведьмовские силы не могут закончиться, детка. Чем старше ведьма, тем она сильнее. Это как коньяк. А вот жизненные… Тут ты попала в точку. Видишь ли, какая досада… Вот ты можешь горы своротить, мужики падают к твоим ногам штабелями, деньги у тебя есть, драгоценности. Одного нет – здоровья. – Лицо Саломеи окаменело, сколы и трещинки проступили на нем с новой силой, просочилась сквозь поры желтушность, ввалились глаза, заострились скулы, а роскошные платиновые кудри, казалось, вмиг свалялись, превращаясь в седые патлы. Морок. Морок, наброшенный на саму себя. Вот только себя не обманешь.
