Иголки были длинными — в две ладони, не меньше, с жемчужными навершиями. Одну за другой хинянин доставал их из футляра и втыкал в тело Дракона в каком-то никому, кроме мага, не ведомом порядке.
— Я остановил кровотечение, — сообщил старик в пространство. — Отнесите князя в мои покои.
Четверо слуг ринулись исполнять приказание. Я провожала взглядом процессию. Маг поднял руки, пряча в рукав опустевший футляр.
— Ты тоже иди с нами, девушка. — Слова звучали будто прямо у меня в голове. — И захвати своего богатыря, я хочу с ним побеседовать.
Мое согласие ничего не значило, потому что кивала я уже в шелково-алую спину удаляющегося хинянина. Ваня тронул меня за плечо.
— Ты тоже это слышала? Что делать будем?
— Конечно, примем приглашение. У тебя есть другие соображения?
— Втыкать в себя иголки не позволю!
— Думаю, что зовут нас совсем для других целей.
К моему удивлению, приглашали нас вовсе не в комнаты. Процессия — впереди четверка слуг с драгоценной ношей, следом хинский маг, широкими рукавами халата подобный экзотической бабочке, ну и мы с Иваном, борющиеся с желанием взяться за руки, как детишки в ночном лесу, — двигалась в сторону ближайших, восточных, врат. За спиной остался гомон толпы, но никто из зрителей последовать за нами не спешил. Мы миновали межвратное пространство, и хинянин остановился.
— Передайте князя вот этому юноше. — Веер плавно указал на Ивана. — Дальше слугам идти запрещено.
Ваня принял ношу без всяких усилий.
— Уважаемый мэтр, ваши покои находятся вне замка? — спросила я преувеличенно вежливо.
Хинянин улыбнулся:
— Слишком много воды. Только безумец будет жить в месте, где нет равновесия элементов. В моем пристанище ты сможешь снять маску, девочка, там тебя не потревожат непрошеные соглядатаи.
— Личина не доставляет мне неудобств, — пожала я плечами. — Указывайте путь, мэтр. Наш богатырь уже заскучал.
Маг размеренно зашагал по мощенной камнем дороге. Я приблизилась к Ване и взглянула на Влада. Он был бледен, но не более обычного.
— Ты видел, мудрый Черепаха? — то ли в бреду, то ли во сне пробормотал Дракон. — Даже я что-то почувствовал…
— Замолчи! Иглы остановили кровотечение ненадолго, при любом напряжении оно может возобновиться. Ты же не хочешь совсем опустеть?
— Меня зовут Цай, — повернулся ко мне хинянин. — Цай означает «черепаха».
Мы свернули с мощеной дороги на едва заметную тропинку, петляющую меж валунов, и еще немного прошли вдоль берега.
— Мы почти на месте, — сообщил хинянин. Он с треском раскрыл веер и провел им в воздухе широкий полукруг. — Добро пожаловать в мою скромную обитель.
Горячий воздух дрогнул, поплыл, расступаясь, и явил нашим взорам огромный четырехскатный шатер. Ваня двинулся к гостеприимно откинутому пологу. Кажется, моего дурачка уже ничего в этом мире не могло удивить.
Маг поклонился, пропуская меня перед собой.
Внутри было очень жарко. На небольшом постаменте в центре шатра курились благовония, ароматный дым поднимался к потолку, к бамбуковым ветряным колокольцам, коими этот потолок был увешан.
— Сюда, — скомандовал Цай, указывая на низкую лежанку. — Осторожно уложи его на спину. Молодец, вот так…
Маг щелчком сложил веер, одновременно полог позади него опустился. Повеяло прохладой, мелодично затрещали бамбуковые трубочки. Влад застонал.
— Девушка снимет с тебя одежду. — Хинянин склонился к Дракону и стал одну за другой вытаскивать иглы.
Я поставила на пол шкатулку, которую, оказывается, все это время держала в руках, и приблизилась к Владу. Мои руки дрожали, когда я снимала с него сорочку. Порез шел от подмышки к самому бедру. Я осторожно растянула завязку штанов и покраснела под пристальным взглядом раненого.
— Я промою рану и наложу лечебный бальзам, а затем мы повторим сеанс иглоукалывания. Ты же собираешься уже сегодня быть на ногах? Так вот, для тебя будет полезнее, если потоки желчи мы разделим с потоками крови. Большой парень сейчас принесет нам воды. Ты же умеешь кипятить воду, богатырь? И мы промоем рану и наложим лечебный бальзам, а затем повторим…
Речь старика звучала размеренно, подобно капели, он заговаривал и уговаривал, пытаясь ввести Влада в транс или забытье. К сожалению, для моего супруга этого было мало, на дне его синих глаз затаилась боль.
— Тебе очень плохо, птица-синица? — прошептал Дракон. — Прости. Я сломаю ректору обе руки.
«Он, вообще, о чем сейчас говорит? О моем поясе? Ну, самое время, ёжкин кот!»
— Ты можешь дать нам ключ, мудрая Черепаха?
— То есть вы предпочитаете заняться разоблачением ветреницы, а не лечением одного неразумного юноши? — спросил Цай, растирая в фарфоровой ступке душистые травы.
— Конечно, твои раны могут еще немного потерпеть, но для наслаждений тела будешь бесполезен, подобно трухлявому бревну. Ну что скажешь, девушка, что ничтожнейший из магов должен делать в первую очередь?
— Если мне будет дозволено выразить мои недостойные вашего слуха мысли, о величайший из магов, — витиевато ответила я, — излечите этого неразумного юношу.
Цай дробно рассмеялся и отложил пестик.
— Я вылечу твоего возлюбленного, птица, и дам ему несколько советов, как доставить тебе наибольшее удовольствие на ложе страсти. Ведь женщины делятся на несколько типов в зависимости от формы…
Ванечка ахнул, восхищенно прищелкнул языком и прошептал:
— Записать бы для памяти!
А я отчаянно покраснела и выбежала из шатра.
Альфонсо ди Сааведра страдал не телом, но духом. Он возлежал в своих покоях на большой кровати, в сапогах и замаранной кровью и пылью одежде, нисколько не заботясь о чистоте простыней. Ну что ж, желание алькальда, некогда неосторожно пришедшее в его голову во время ночного посещения заброшенного храма, исполнилось. Он скрестил шпаги с валашским князем и выяснил, какие новые фокусы выучил тот за прошедший десяток лет.
— Разрешите вас потревожить? — Хрустальный голосок доньи Брошкешевич был полон сочувствия. — Дон ди Сааведра, я явилась к вам, чтобы сказать… чтобы сообщить…
Агнешка прелестно покраснела, тряхнула локонами и смущенно потупилась.
Алькальд устало спросил:
— Что вы хотели мне сказать, любезная донья?
— Вы благороднейший кабальеро, — пылко ответила девушка. — Вы не убили Дракона, хотя такая возможность у вас была. К сожалению, занятия с книгами не позволили мне явиться на место дуэли. Но во дворце сейчас все говорят о вашем благородстве, дон, о вашем умении владеть шпагой, и я…
— Что — вы? — Губы алькальда тронула грустная улыбка.
