Это творение стоило Багрову необыкновенно долгого запоя. Я мучилась почти месяц, пока он не пришел в себя. Зато работу уже купили. На днях новый хозяин собирался забрать полотно. «Зимнее утро» и еще пара небольших пейзажей позволили Тимуру обзавестись новой «Хондой» и местом в подземном гараже нашего дома.
Муж вошел в столовую и упал в пучину дивана. Он снял свои новые очки и протер стекла краем длинной майки. Это была дорогая стильная вещь из купленных в мужском дорогом магазине за дикие деньги.
— Очки тоже Тамила посоветовала? — спросила я, скрывая свои истинные чувства.
— Нет, это у меня зрение падает, — ответил муж своим новым безличным тоном.
— Ты у врача был?
— Да, а кто же мне рецепт на очки выписал?
— А у тебя близорукость или дальнозоркость?
— Дальнозоркость вроде бы, но очки бифокальные. Вроде бы и близорукость есть тоже.
— Так не бывает! — Я точно знала, что одно исключает другое.
— У моей бабушки было. — Он начал раздражаться. — Отцепись, а? У меня голова болит.
Я вспомнила, как довела своими настырными вопросами папу до того, что он бросил трубку, и замолчала. Поговорю с ним, но потом, завтра. Послезавтра вечером я уже буду в Москве, там мы с папой вместе сядем на поезд и укатим в Питер, где я встречусь с дедом.
Глава 26
А завтра меня ожидали новые приключения. Ни дня уже не происходило спокойно. Тревожное чувство в моей душе нарастало, и все вокруг становилось более и более зыбким!
Тамила с утра уехала в музей изобразительных искусств. Она давно интересовалась местными живописцами и, в надежде откопать еще одну звезду после Тимура Багрова, поехала в храм искусства.
А я все же решила принять ванну на дорожку. Вчера мне Дон Кихот весь кайф испохабил, но сегодня я расслаблюсь на полную катушку!
Налила воды, добилась толстого слоя пены и погрузилась в ванну, думая лишь о приятных вещах. К таковым я относила свою победу над профессором Костровым и позорную ретираду его адвоката. Других причин радоваться пока не было. Ах, да! Я ведь покончила с позорными похождениями и порносайтом! Слава Аллаху!
Вдруг мне послышался какой-то подозрительный шум. Воду в кране я прикрутила, как только набралась ванна, поэтому было совсем тихо. Может, Тамила вернулась? Но у нее нет своих ключей от квартиры. Тимур? Может быть.
Мне вдруг захотелось, чтобы все было как много лет назад, после свадьбы, когда мы были близки, радовались каждому мгновению, проведенному рядом, предавались любви не по расписанию, а по желанию. Желание было всегда. Встав из ванны, не вытираясь, не стряхивая пену, осевшую на теле, я тихонько вышла в коридор, на цыпочках прошла по квартире и, запеленговав источник шума в гостиной, двинулась туда.
Остановившись на пороге гостиной, я с удивлением обнаружила, что вовсе не Тимур, а совершенно другой, чужой мужчина роется в шкафчике, висящем в углу. Я еще раз пригляделась повнимательнее, опасаясь ошибки из-за новой смены имиджа Багрова. Однако это был совершенно незнакомый мне человек.
И он продолжал активно копаться в наших вещах. У нас не было традиционной корпусной мебели, такой, какая стояла во всех квартирах среднего достатка Гродина, но без полок и шкафчиков обойтись не удалось. Когда мы с Тимуром въехали в белые пустые лабиринты нашей квартиры, оказалось, что девать скопившееся всего за пару месяцев барахло, не поддающееся перечислению и классификации, совершенно некуда. Места ему не нашлось даже в гардеробной. Тогда пришлось заказать несколько стеллажей с открытыми и закрытыми полками. Мы разместили их в гостиной и спальне. Вот на одной из полок с дверцей и копался неизвестный мне человек.
Он был одет в темные спортивные штаны и черную футболку. На голове его была черная бейсболка. Мне показалось, что я видела эту черную фигуру однажды при весьма трагических обстоятельствах. В тот вечер, когда я летела вниз к земле с балкона нашей квартиры.
Незнакомец вдруг обернулся, вероятно, почувствовав мой пристальный взгляд, и замер, пялясь на меня. Ну, конечно, я же голая! Вот он и уставился. Надо воспользоваться его замешательством.
Я быстро подошла к вору, а сомнений в том, что он именно вор, уже не оставалось, и наотмашь ударила его. Пришелец был не готов к моему молчаливому нападению. Он не сумел отвести удар и, потеряв равновесие, свалился на пол. Я набросилась на него, прижав к полу и тут увидела за поясным ремнем вора пистолет. Выхватив его, приставила к голове человека в черном. Он, конечно, попытался схватить меня за плечо, но я была мокрая и скользкая. Его пальцы сорвались. А когда он увидел собственный пистолет перед своим же носом, совершенно прекратил сопротивление.
— Не вздумай рыпаться, — предупредила я грабителя, — пристрелю.
Вообще-то мне снова повезло. Вор был не слишком крупным экземпляром рода человеческого. Я встала с него и, продолжая угрожать своим единственным преимуществом в данной ситуации, отошла немного назад. Так я раньше успею заметить, если грабитель вздумает отобрать у меня оружие.
Сам же пистолет, которым я так ловко воспользовалась, тем не менее был для меня довольно загадочной штукой. Когда-то я слышала, что у них, у пистолетов, есть некий предохранитель, с которого пистолет надо снять. Я краем глаза попыталась рассмотреть штуку у себя в руках, но тут заметила, что пистолет-то беременный! У него торчало кругленькое пузо по обеим сторонам от основания дула. «Барабан» — всплыло в сознании и еще: «Револьвер»! Господи, скажи ты дуре — у револьверов есть предохранитель?
Пока я размышляла, вор успел осмотреться. Он сообразил, что я сама не знаю, что дальше делать, и попытался бежать, видимо, надеясь, что женщина побоится открывать огонь на поражение, а если у нее хватит на это смелости, то промажет, потому что бабы все косые от природы. Он очень быстро перекатился на живот и уже почти встал на ноги, когда я нажала на спусковой крючок. Вообще-то я целилась ему прямо в голову. Не потому, что хотела убить, а просто так выглядело внушительнее. Но грабитель не ошибся в своих выводах о моем косоглазии, и я попала ему в ступню.
— А-а-а! — взвыл он, снова падая на пол. — Ты дура, сука, коза! Ты одурела!
— Я же предупреждала, — растерялась я, услышав в свой адрес поток брани. По моим понятиям, никаких Женевских соглашений я не нарушила — стреляла только после предупреждения. — Я же сказала, что стрелять буду!
— Дура безмозглая, кто так делает! — ругался он.
Мне стало неприятно, и я начала злиться:
— Ну-ка, приткнись! А то сейчас без башки останешься! Не крутись, мне трудно целиться.
Я бочком прошла к журнальному столику, на котором лежала трубка радиотелефона, и, похвалив себя за предусмотрительность, набрала номер Седова, внесенный в память телефона.
Он был на месте и, когда я сказала, что поймала своего убийцу, присвистнул:
