В конце причала Заяц, сорвавшись с места, перемахнул через борт. Баркас стоял кормой к нам, палубу от взгляда закрывала рубка. Мальчишка нырнул внутрь, снова показался, крикнул: «Колесо там, колесо с ручками! Этот… штурвал!» – после чего, обежав рубку, скрылся из виду.
Я остановился на краю настила. Всерьез плавать мне пока не доводилось, и уж тем более не доводилось управлять судном, пусть даже таким небольшим. Неважно, разберусь. Передо мной просто плавучий механизм, а с механизмами я всегда ладил.
Но я не успел перебраться на баркас, потому что услышал стук копыт. К пристани подъезжала двуколка, запряженная низкорослой лошадкой. Экипаж производил то же впечатление, что и посудина: нечто приземистое и как бы раздавшееся в бока, старое, видавшее виды, но еще крепкое, еще готовое послужить… И лошадь была такой же – немолодой, видавшей виды, спокойной, крепкой и философски настроенной.
Сидящий в повозке хозяин баркаса слез и неторопливо направился ко мне. Доски заскрипели под грузными шагами. Пухлые розовые щеки, веснушки под глазами… добродушное лицо его свидетельствовало о здоровье как душевном, так и физическом. Он шел, заложив большие пальцы за ремень штанов из добротного темного сукна, на которые успел сменить свои парусиновые шаровары. Трубка в зубах дымилась. Большие залысины поблескивали в лучах солнца, глаза смотрели внимательно и твердо.
– Что это вы делаете с моим баркасом? – произнес мужчина на немецком, не вынимая трубку из зубов.
– Просто смотрим, – сказал я тоже по-немецки, поплотнее запахивая сюртук, хотя этот человек с его внимательным взглядом почти наверняка успел заметить рукоять револьвера. – Вы знаете английский?
– Не очень-то. – Он остановился передо мной, широко расставив ноги. – Но понимаю сносно.
– А я, увы, плохо знаю немецкий, – ответил я уже на английском. – Но понимаю его.
– Тогда я буду говорить на языке Германии, а вы – на том, который привыкли использовать жители британских островов.
С баркаса к нам перемахнул Заяц, вцепился в мой рукав, потянул, и когда я нагнулся, прошептал:
– Давай щас в воду его бросаем, а сами ходу отсюда.
Я отрицательно качнул головой, выпрямился. Мужчина уточнил:
– Значит, вы просто осматривали «Мое дело»… И чем вызван интерес?
– Любопытством ребенка, – пояснил я.
– Что же, похвальная черта, – он смерил Зайца взглядом и пожевал губами, перемещая трубку из одного угла рта в другой. – Жаль, что сейчас нельзя показать мальцу работу двигателя.
– Нельзя? – повторил я.
– Никак невозможно. Угля на борту не хватит даже для того, чтобы развести пары, уж не говоря про плавание, пусть и совсем короткое. Запасы я храню в своем угольном амбаре, – он махнул рукой в сторону рыбацкой деревни.
– Вот как, – произнес я ровным голосом. – Хотя какая нам разница.
– И правда – никакой. Не очень-то я привык вмешиваться в чужие дела, но хотелось бы узнать, что делают два человека, явно недавно выбравшиеся из реки, возле Пестемары?
– Так называется эта деревня?
– Да-да, так она называется. А я ее староста. Разом и староста, и полицмейстер… То есть полиции-то у нас нету, отродясь тут не случалось преступлений. Но она есть в ближайшем городе, Калинеску, и я иногда докладываю тамошнему полицмейстеру о том, что в Пестемарах все спокойно, все по-прежнему абсолютно спокойно. – Он достал трубку из зубов, выдохнул дым и сразу вставил ее обратно. – Но хватит обо мне – расскажите о себе.
– Мы просто путешественники, – пояснил я. – Мальчик упал в воду, я прыгнул за ним. Он не очень хорошо плавает и…
– Я хорошо плаваю! – возмутился Заяц.
– …И теперь хотим догнать свое судно. Боюсь, там не сразу заметят наше исчезновение.
По лицу старосты было не понять, поверил ли он в эту историю. Выдохнув дым, он глянул на переминающегося с ноги на ногу Зайца, на меня и произнес:
– Меня зовут Хольф.
– Алекс Гримуарди, – представился я. – А это… в общем, зовите его Заяц.
– Алекс и Заяц, – повторил Хольф. – Что же, баркас все равно не поплывет без угля. И я вижу, что вам двоим, прежде всего, необходимо окончательно просохнуть, а еще выпить чего-то горячего. Может быть, даже горячительного. Вероятно, и поесть. Потом я выслушаю вашу историю и, возможно, сумею помочь.
Я неуверенно оглянулся на Дунай, по которому двое убийц с их опасным грузом уплывали все дальше, и тогда Хольф добавил:
– Прямо сейчас вам не догнать судно, с которого вы упали. Это просто невозможно, поэтому я и приглашаю вас в гости. Мы все обсудим – и решим, как поступить.
2
Дети то и дело вбегали в просторную комнату, глядели на нас, сидящих за столом вместе с хозяином, и выбегали, когда мать прогоняла их во двор.
Насчитав четырех девочек и трех мальчиков, я с уважением поглядел на круглолицую женщину с немного сонным, меланхоличным лицом, которую Хольф называл Марго. Она звякала посудой у печи, растопленной, несмотря на теплый день. Рядом на вбитых в стену крючках висели мой сюртук, пиджак Зайца и наши рубашки, вместо которых нам выдали другие – просторные, без пуговиц, с завязками на груди. Перед тем в двуколке, сидя за спиной Хольфа, я снял ремни с кобурами и убрал в несессер, который теперь стоял под столом между моих ног.
– Так уж случилось, что мы выпали за борт, – сказал я, отпивая пряный напиток, смахивающий на травяной чай, куда добавили вина. – Хорошо, что удалось добраться до берега.
Зайцу досталась чашка поменьше, он выпил почти все и успел опустошить половину большой тарелки с пирожками – набил ими рот и громко жевал, иногда плюясь крошками. Мальчишка делил свое внимание между разговором и часто вбегающими в комнату детьми, на которых зыркал не очень одобрительно, будто опасался подвоха, хотя вся семья вела себя дружелюбно.
– Мы кое-как просохли, – продолжал я, – потом отправились осмотреть окрестности и встретили вас. Вот и все. Кстати, хочу показать.
Я встал, под взглядом хозяина и двух мальчиков, застывших в раскрытых дверях, прошел к нашей одежде, вытащил из сюртука портмоне и паспорт. Портмоне сунул в карман брюк, а паспорт раскрыл и положил на стол перед Хольфом.
– Ну, что вы, – он подвигал трубкой во рту. – Я верю вам.
– И все же взгляните.
– Алекс Гримуарди, подданный Великобритании, – Хольф глянул на герб, украшающий первую страницу. – Славное имя.
Поняв, что брать документ в руки хозяин не собирается, я закрыл его и сунул в карман.
– И с какого судна вы выпали?
– Оно недавно прошло вниз по реке. Баржа…
– Двухкорпусная баржа? – уточнил он.
– Да. Вы ее знаете?
– Конечно, знаю. Это «Двузубец». Не слышал, что капитан Петер берет пассажиров.
