– Что ж мне, всех румынских владык помнить? Ладно, и как этого графа по-настоящему зовут?
– Бальтазар.
– Значит, Бальтазар Цепеш… А почему «Алукард»?
– Да что ж такое с тобой, Алек! Алукард – это Дракула наоборот! Ты что, Брэма Стокера не читал?
– Нет, – признался я.
– И я не читал, – буркнул Заяц сзади.
– Да ты читать-то умеешь, паренек?
– Умею! Меня мамка… то есть… ну, тетка, с которой жил, выучила.
– Молодец, – усмехнулась она. – А тебе, малыш Алек, стыдно не знать Брэма Стокера и про Дракулу не слышать.
– Я вообще не очень люблю художественные книги, – пожал плечами я.
– Ага, а какие ж ты любишь?
– Учебники по механике и логике.
– Такое настоящее суровое мужское чтиво, да? Ну, давай девушка тебя просветит, суровый мужик. Влад Цепеш, тот правитель из пятнадцатого века, стал, как бы сказать… В общем – основой для образа графа Дракулы, которого Брэм Стокер вывел в своем романе. Граф Дракула – вампир и спит в гробу. Ну, это же знаменитый роман, почти как «Доктор Франкенштейн», только хуже! Неужели ты совсем не…
– Я слышал про книгу, – перебил я. – Просто не читал ее. И про вампира Дракулу, конечно, тоже слышал, но не связал с ним слово «Алукард».
– Вампиры же кровь пьют? – вмешался Заяц. – А разве они на самом деле бывают?
– Нет, на самом деле их не бывает, – твердо ответил я.
– Ну, я бы не стала говорить так уверенно, – возразила Электра, – кто их, вампиров, знает, бывают они или нет. Но Цепеши, конечно, никакие не вампиры. Просто Влад был очень жестоким, любил людей на колья сажать, пытать по-всякому. У него было два сына, Влад Монах и Михня Злой. Бальтазар и Вука – потомки вроде бы второго. Они побывали в Америке и там познакомились с человеком, с которым и проворачивают все свои дела. Больше я ничего не знаю, вот и хочу узнать.
– А при чем тут Америка? – спросил Заяц.
– При том, – сказала Электра, не оборачиваясь, – что все дороги ведут в Америку. Америка – империя зла на Земле.
Это было произнесено без патетики, абсолютно серьезно. И прозвучало очень уверенно. Хотя я привык считать Америку страной… возможностей и свободы, вот так. Больших возможностей и больших опасностей, больших людей, больших дел и большого риска, но уж никак не империей зла.
Пользуясь тем, что девушка внимательно смотрела вперед, я окинул ее взглядом. Необычная она, что ни говори. То болтает как девица из простонародья, какая-нибудь дочка лавочника – «ну, ты даешь», «кто его знает», – а то выражается как образованная… И еще очень ловко двигается, карабкается по веревке и умело обращается с оружием. И, черт возьми, она – индианка! Которая говорит на английском почти без акцента, ясно излагает свои мысли. Но ведь индейцы – дикари, в конце концов, просто дикие племена, которых белые люди уничтожили или загнали в резервации. Разве не так? Может, я чего-то не знаю про индейцев, как и про цыган?
Коридор закончился распахнутой дверью, за которой виднелся темный зал. Электра устремилась к ней, воскликнув:
– Наконец-то!
Мы с Зайцем остановились в дверях, а девушка сделала несколько шагов вперед, поворачивая фонарик из стороны в сторону. Перед нами было большое круглое помещение со стеклянной колонной в центре. Сквозь нее от пола к потолку шел жгут проводов и кабелей, перехваченный проволочными кольцами.
– Прямо над нами шпиль и фасетчатый шар, – сказал я. – Не знаю, как называется это устройство, но с его помощью Бальтазар Цепеш уничтожил баржу.
– Электромагнитная башня, – пояснила Электра, медленно обходя колонну. – Ее украли. То есть не прямо ее – технологию.
– Бальтазар украл? – уточнил я, вместе с Зайцем направляясь за девушкой.
– Да, и не только башню… За одно это его надо пристрелить!
– Какая ты кровожадная. Так эта технология украдена у Мистера Икс? У твоего хозяина – Мессии?
– Хозяина! – усмехнулась она. – Ну, пусть так – хозяина. Вот только «Мессия» – это всего лишь устройство.
– Как – устройство? – не понял я. – Так он все-таки механический человек?
Настал ее черед удивиться:
– Чего-чего? Не поняла тебя, бледноволосый. Я к тому, что это просто название машины, одного аппарата.
Я потер лоб и медленно заговорил:
– Тот, с кем мы разговаривали по радио из поезда перед взрывом Выставки, назвался Мессией. А братья Цепеши в разговоре называли его так же. А теперь ты говоришь, что Мессия – это аппарат. Я вообще ничего не понимаю.
– Просто это – кодовое имя. Мой хозяин использует его в радиопереговорах, потому что так называется машина, из которой он выходит на связь. Только и всего.
– Фух… – протянул я. – А то у меня в голове все перевернулось. То есть Мистер Икс все же обычный человек?
– Уж обычным я бы его точно не назвала. Но он человек, без сомнения. Мужчина. Европеец. Хотя и американец одновременно тоже… в каком-то смысле.
Разговаривая, мы шли через зал, а Заяц приотстал, заметив что-то на другой стороне. «Люггер» был у меня в руке, и хотя Электра свое оружие из кобуры не доставала, но наверняка могла мгновенно выхватить его.
В зале было много мебели: стулья и столики, полки с папками, чертежами и свертками, тумбы и шкафы. На стенах висели картины, а в глубине виднелась закрытая дверь. Хотя Электра дала понять, что не собирается выбалтывать мне ничего про Мистера Икса, я продолжал задавать вопросы:
– «Мессия» – это дирижабль?
– Ну, нет, – рассеянно ответила она, оглядываясь по сторонам.
– Корабль?
– Да никакой не корабль.
– Ну а что? Паровозка, электровоз, дизель? Поезд?
Она тряхнула волосами:
– Ладно, отвянь. Все равно не угадаешь.
Отвянь? Это словечко было мне не знакомо. Нет, я не собирался «отвянывать» и, двигаясь вместе с девушкой между столами, стал размышлять вслух:
– Получается так: Мистер Икс владеет новейшими технологиями, которых нет больше ни у кого. Братья Цепеши с Карибом и американским партнером, этим таинственным Южанином, украли их у Мистера Икс и теперь используют для своих дел. Правильно? Они устроили взрыв Выставки, которому Мессия пытался помешать. Ты – его агент. Значит, солярный детонатор и вся технология подобного взрыва принадлежали ему?
– Он их создал! – отрезала она.
Я потер горло, стараясь не раскашляться.
– Если ты работаешь на него, то знаешь, что именно происходило возле купола Выставки. Что это был за свет? Воронка, во́лны в небе?
– Я в этом не очень разбираюсь.
– Ничего, я разбираюсь. Приведи меня к своему боссу, мы с ним поговорим. У меня к нему вопросы накопились.
