– Вы проиграли, Сара, – не отставал(а) Акили, – Момент «Алеф» уже наступил.
Сара перевела взгляд с экрана на меня.
– Не могли бы вы заткнуть этому существу рот? Не хочется причинять ему боль, но…
– Отчаяние, – вступил я, – это повальная эпидемия смешения с информацией. Я думал, что оно вызвано органическим вирусом, но Каспар доказывает, что это невозможно.
– О чем вы говорите? – Сара бросила на меня злобный взгляд, – Думаете, де Гроот прочла окончательный вариант ТВ и стала Ключевой Фигурой? – С торжествующим видом она протянула нам ноутпад. На экране мерцали строчки контрольного журнала, – Эти материалы не читал ни один человек. Никто не получал доступа к окончательным результатам.
– Кроме автора. Венди прислала Вайолет копию Каспара. Он обобщил все материалы, он свел воедино результаты всех расчетов. И стал Ключевой Фигурой.
– Какая-то паршивая компьютерная программа? – недоверчиво переспросила Сара.
– Просмотрите сети, – посоветовал(а) Акили, – Поищите репортажи о жертвах Отчаяния, находящихся в здравом уме. Послушайте, что они говорят.
– Если это какой-нибудь дурацкий блеф, вы зря теряете…
Ее прервал бодрый голос Сизифа:
– Этот тип информации требует кодирования в кристаллах фосфида германия, созданных искусственно с применением органических…
Размахивая над головой пистолетом, Сара нечленораздельно закричала. По стенам палатки неистово заметалась ее тень. Я выключил звук; голос смолк, по экрану пополз текст. Что все это значит? Я терялся в догадках. Умирать расхотелось, и я не спускал с Сары глаз.
– Послушайте меня, – спокойно, но настойчиво говорил(а) Акили, – Рост эпидемии Отчаяния уже, наверное, принял взрывной характер. И если Ключевой Фигурой стала программа – некая машинная проекция мира, – смешение будет захватывать людские умы, даже если никто не прочел материалов по ТВ.
Сара застыла на месте.
– Вы ошибаетесь. Нет никакой Ключевой Фигуры. Мы выиграли: последний вопрос остался без ответа, – Внезапно, вознесясь в мыслях в какие-то заоблачные выси, она лучезарно улыбнулась мне, – Неважно, насколько мала лазейка. Елавное, что осталась доля неопределенности. Придет время – мы поймем, как ее расширить. И никогда не станем бездушными механизмами, никогда не низведем себя просто до уровня физических тел… покуда есть надежда на трансцендвитальность.
Я изо всех сил старался, чтобы в лице не дрогнул ни один мускул. Гремела музыка. За спиной Сары в палатку осторожно пробирались две высокие полинезийки. Милиция?
Женщины подняли дубинки и одновременно обрушили их на Сару; та рухнула без сознания.
Одна наша гостья опустилась на колени и принялась осматривать распростертое на полу тело, другая с любопытством воззрилась на меня.
– Что с ней?
– Чем-то очень взвинчена, – Акили встал(а) рядом со мной.
– Ворвалась сюда, – вступил я, – разразилась целой тирадой, схватила наш ноутпад. Мы от нее ничего толком добиться не смогли.
– Это правда?
Акили кротко кивнул(а). Милиционерши поглядывали на нас подозрительно. С явным отвращением подобрали пистолет, но ноутпад отдали Акили.
– Ладно. Отнесем ее в палатку первой помощи. Вот люди – уж и не знают, куда себя деть.
– Надо заново запустить процедуру передачи. Распространить по сети ТВ Мосалы, – Держа в руках ноутпад, Акили, сгорая от нетерпения, сел(а) рядом со мной.
Я безнадежно пытался собраться с мыслями. Случившееся затмило все, что произошло между нами; и все же я не мог поднять глаза. Смертоносное знание, которым обладал(а) Акили, теперь значило больше, чем возникающие каждые пять минут сотни новых случаев Отчаяния – согласно сообщениям прессы, людей косило прямо на улицах.
– Не можем мы распространять ее, – возразил я, – Пока не определимся, поможет это или навредит. Все ваши модели, все ваши прогнозы ничего не дали. Может быть, Каспар и доказывает, что смешение происходит на самом деле, но все остальное – сплошные догадки. Ты что, хочешь свести с ума всех разработчиков ТВ на планете?
– Не даст это такого эффекта! – сердито проговорил(а) Акили, – Это в такой же степени лекарство, как и причина болезни. Просто нужно сделать последний шаг. Нужна человеческая интерпретация, – Но особой уверенности в голосе я не уловил. Может, истина еще страшнее, чем искажения в восприятии, приводящие к Отчаянию? Может, впереди – лишь сумасшествие? – Хочешь доказательств? Хочешь, сперва прочту я?
Он(а) поднял(а) ноутпад.
– Не валяй дурака! – заорал я, хватая Акили за руку, – Людей, хотя бы наполовину понимающих, что происходит, совсем немного. И рисковать ни одним из вас нельзя.
Мы неподвижно сидели рядом. Я не сводил глаз со своей ладони, сжимающей руку Акили, и одновременно видел ссадину на лице – след моего удара.
– Тебе не кажется, что большинству просто не переварить материал в трактовке Каспара? – спросил я, – Может, кто-то должен сделать первый шаг и интерпретировать его? Изложить в более доступной форме?
– Значит, по-твоему, специалист – ни в области ТВ, ни антропокосмолог – здесь не нужен? Скорее – журналист, пишущий о науке?
Акили безропотно позволил(а) мне вынуть из руки ноутпад.
Вспомнилась бьющаяся на полу в конвульсиях женщина из Майами, другие несчастные, для которых краткая полоса просветления продлится от силы пару минут, а потом – мрак. Нет, не хочу!
Да только если осталась еще в моей жизни хоть какая-то цель, то вот эта самая: доказать, что истину всегда стоит встретить лицом к лицу, что ее можно осмыслить, сорвать мистический флер – и принять. Это – моя работа, мое призвание. Мой единственный шанс выполнить свое предназначение.
Я встал.
– Мне придется уйти из лагеря. Не могу сосредоточиться в этом гаме. Но я это сделаю.
Акили опустил(а) голову.
– Ты сделаешь, я знаю, – не поднимая головы, ровно проговорил(а) он(а). – Я тебе верю.
Я поспешно вышел из палатки и зашагал к югу. В бледнеющем небе тускло поблескивали звезды. С рифов дул непривычно холодный ветер.
Отойдя на сотню метров, я остановился посреди пустыни и поднял ноутпад.
– Покажи мне экспериментальную теорию всего Вайолет Мосалы.
Я сорвал повязку с глаз.
30
Я все шел, шел – и читал, почти безотчетно повторяя след в след пройденный всего каких-то восемь часов назад путь. Землетрясение не оставило трещин на известняковой поверхности, но структура ее едва ощутимо изменилась. Возможно, компрессионные волны, преобразуя полимерные цепи, сформировали новый тип минерала; впервые остров подвергся метаморфизму.
Здесь, в пустыне, вдалеке от склок антропокосмологов, от беззаботного веселья анархистов, от лавины сообщений об эпидемии Отчаяния, я уж и не знал, чему верить. Ощути я, как десять миллионов жителей Земли соскальзывают в этот миг в пучину безумия, – оцепенел бы, наверное, скованный ужасом. Спас, скорее всего, скептицизм, окончательно избавиться от которого мне так и не удалось, а еще – жгучее любопытство. Поддался бы нормальным человеческим реакциям – парализующей сознание панике, благоговейному смирению – отбросил бы, наверное, ноутпад прочь, точно полную яда чашу, и застыл бы, потрясенный величием казавшегося незыблемым во веки веков мироздания.
