Восточная часть неба начала светлеть.
– Мне следовало оставить это там, – произнес он, прикидывая расстояние до клавишей.
По моим щекам бежали слезы, я слышала свой голос, громкий, испуганный, будто он шел откуда-то извне. Весь мир сжался до ощущения спускового крючка под указательным пальцем правой руки.
– У вас не было никакой необходимости оставаться, – закричала я. – Это не имеет ничего общего с героизмом. Вы слишком долго воевали, Мэтт, и слишком хорошо научились ненавидеть.
Оландер осторожно сделал второй шаг, следя за мною умоляющим взглядом.
– Вам это нравилось, пока не подвернулась я.
– Нет, это не так.
Мышцы у него напряглись. Я мгновенно поняла его намерение, замотала головой и всхлипнула. Оландер приказал мне положить оружие, а я стояла, глядя на маленькую бусинку света у основания его горла, куда попадет луч, и повторяла:
– Нет!.. Нет!.. Нет!..
Когда он, наконец, рванулся, но не к компьютеру, а ко мне, он сделал это слишком медленно, и я убила его.
Моим первым побуждением было выбраться оттуда, сесть в лифт, спуститься и бежать...
Боже, почему я этого не сделала!
Солнце взошло над горизонтом, облака на западе растаяли, и начался еще один прохладный осенний день.
Мэтт Оландер лежал, скрючившись, под столом, с крохотной черной дырочкой в горле, и струйка крови стекала на каменный пол. Куртка распахнулась, из внутреннего кармана торчал пистолет, черный, смертоносный, простой в обращении.
Мне не приходило в голову, что он вооружен и может убить меня в любой момент.
Какие же люди сражались на стороне Кристофера Сима?
Оландер готов был сжечь Илианду, но не смог заставить себя отнять у меня жизнь.
Что за люди? Не могу ответить на этот вопрос. Ни тогда, ни теперь.
Я долго стояла над телом, иногда посматривая на мигающий экран с красным глазком, а белые огоньки убегали к внешнему кольцу.
Во мне зародился ужасный страх: я еще могла осуществить его намерение, не обязана ли я сделать это ради него, ради кого-то еще – протянуть руку и нанести удар, который они подготовили. В конце концов я ушла оттуда в начинающийся день.
Черные корабли, уцелевшие у Илианды, продолжали собирать обильный урожай жертв. Еще почти три года Кристофер Сим совершал свои легендарные подвиги. Деллакондцы держались, пока не вмешалась Земля и Окраина, пока в пылу битвы не родилась современная Конфедерация.
О солнечном оружии никогда больше не слышали: то ли оно не сработало, то ли Симу больше не удавалось заманить достаточно крупные силы врага в нужный район и на необходимое расстояние, не знаю.
Для большинства людей война сейчас – нечто далекое, предмет споров историков. Живым воспоминанием она осталась только для сравнительно старых людей. “Немые” давно отступили в свои мрачные миры. Сим покоится со своими героями и со своими тайнами где-то у Ригеля, Илианда продолжает поражать туристов туманными морями, а исследователей – руинами.
Мэтт Оландер лежит в могиле у Ричардсона. Я вырезала его имя на камне тем же оружием, которым убила его.
А я... К сожалению, я уцелела, пережив атаку на город, справедливый гнев деллакондцев и собственное чувство вины.
Деллакондцы появлялись после убийства дважды. В первый раз их было четверо, две женщины и двое мужчин. Я спряталась, и они улетели. Позднее, когда я уже решила, что они больше не появятся, на одну из стартовых площадок Ричардсона приземлилась женщина, я вышла и рассказала ей все.
Я думала, меня убьют, но она мало говорила и хотела взять меня на Миллениум. Но я не решилась, ушла от нее и жила возле разрушенного города, в Валгалле, где мне, может быть, и следовало умереть в окружении призраков, число которых с каждым днем увеличивалось. Все убитые моей рукой. Когда в конце войны илиандцы вернулись, я ждала их.
Они предпочли мне не верить. Возможно, по политическим причинам, или они просто хотели забыть. И вот я лишена даже общественного осуждения. Никто не проклинает меня. И не прощает.
У меня нет сомнений в правильности того, что я сделала.
Рассуждая при свете дня, я это знаю. Хотя знаю и другое: кто бы ни прочел этот документ после моей смерти, он поймет, что мне необходимо нечто большее, чем правильная философская позиция.
Потому что теперь для меня, во мраке под кружащимися лунами Илианды, война никогда не закончится».
16
Какие мрачные мысли завели его так высоко, на эту открытую ветрам скалу, мы никогда не узнаем...
Аней Кеу «Кристофер Сим на войне»
(Эти слова выбиты также на медной табличке у Карниза Сима.)
Утром, когда мы завтракали в ресторане на крыше, освещенном ярким теплым солнцем, все показалось мне несколько нереальным.
– Это фальшивка, – сказала Чейз. – Не могли они рассчитывать на то, что им удастся материализовать тот корабль внутри планетной системы, не говоря уже о самом солнце.
– Но если бы это оказалось правдой, – возразил я, – мы получили бы ответы на некоторые вопросы. И, возможно, на самый важный: что спрятано в Даме-под-Вуалью.
– Бомба?
– Что же еще?
– Но если штучка работала, почему они ее не использовали? Зачем понадобилось прятать ее где-то в лесу?
– Наверное, деллакондцы считали, что Конфедерация не переживет войну, даже если они победят. Как только «немые» были бы выдворены за ее пределы, планеты снова принялись бы ссориться. И, возможно, Сим не хотел выпускать на свободу такое оружие. Даже среди своего собственного народа.
Возможно, когда положение стало отчаянным, он увидел лишь два выхода: уничтожить его или спрятать. Поэтому спрятал. Все, кто знал об этом, погибли. И история была забыта.
Чейз подхватила:
– А сейчас, двести лет спустя, является «Тенандром» и натыкается на это оружие. Они все засекретили!
– Вот именно, – сказал я.
– Но где же оружие? Они привезли его обратно?
– Наверняка. И сейчас мы запускаем его в производство. На следующий год мы уже будем угрожать «немым».
Чейз затрясла головой.
– Не верю. Как мог «Тенандром» понять, что это за штука?
– Вероятно, она снабжена инструкцией. Послушай, это первое полученное нами объяснение, имеющее хоть какой-то смысл.
