Он встретился с отцом Саломеи и долго подбирал слова, пытаясь объяснить, почему они должны найти еще Влияния. Афера трещала по швам, но старый пройдоха надеялся спасти ситуацию.
– Никаких больше вложений! – отрезал Орлан.
Но процесс был запущен. Не прошло и суток, как в двери Ми-Аль и родителей Саломеи постучались хранители и заявили о череде нарушений возглавляемого ими проекта.
– С каких пор Всемирная иерархия сует свой нос в дела Квазара?! – кричал Ми-Аль, тщетно пытаясь отыскать Сид-Джи, чтобы потребовать ответов.
Конечно, представитель «Мункара и Накира» предупреждал, что все может получиться именно так, но почему столько шума, и куда делся Сид-Джи? «Может быть, прячется от Всемирной иерархии?» – пытался успокоить себя Ми-Аль, наблюдая, как хранители вносят его личность в черный список легальных терминалов, обязуя оставаться в Размерности.
– Сид-Джи вернется и все уладит, – пообещал Ми-Аль отцу Саломеи.
Ми-Аль планировал, как скрыть инцидент от сыновей и что сказать, потребовать от Сид-Джи, когда старого пройдоху навестили адепты «Мункара и Накира». Оказалось, что Сид-Джи предал инвесторов и сбежал не то в жилой комплекс Hexactinellida, не то затерялся в Квазаре Galeus longirostris, купив новое тело, повесив на Ми-Аль и отца Саломеи долг, превышавший втрое вложенные ими в проект единицы Влияния.
– И что нам теперь делать? – спросил Орлан, все еще не осознав серьезность ситуации.
– Бежать, – сказал Ми-Аль.
– Бежать?
– Если, конечно, ты не знаешь, где достать нужное количество единиц Влияния… – старый пройдоха пытливо заглянул отцу Саломеи в глаза. – Ты ведь не знаешь?
– Нет, конечно!
– Значит, только бежать, – сказал Ми-Аль и поспешил ретироваться, пока коренной житель Размерности не свернул ему шею.
– Во что мы вляпались? – прошептала мать Саломеи.
– Все будет хорошо, – пообещал Орлан. – Мы уважаемые жители Размерности, бывшие инженеры…
Он говорил много, сбивчиво, повторяясь снова и снова, говорил обо всем, кроме адептов «Мункара и Накира».
– Им ведь плевать на хранителей и законы Всемирной иерархии, – сказала Идола.
– Им? – Орлан наградил супругу растерянным взглядом. – Ах, Им… – он подумал, что если не произносить слово «адепты» вслух, то и страха станет чуть меньше.
– Что будет, если они придут? – спросила мать Саломеи.
– Ничего страшного. Мы поговорим с ними, объясним, как все получилось…
– Может, нам прислушаться к совету Ми-Аля и тоже сбежать?
– Сбежать? Нет!
– Я слышала много жутких историй об адептах… – Идола увидела, как вздрогнул супруг. – И ты тоже слышал их, верно?
– Слышал, но…
– Думаешь, это шутки?
– Я не знаю.
– Думаешь, сможешь уцелеть, когда адепты придут за нами?
– Я не… – Орлан запнулся на полуслове, вздрогнул, едва не подпрыгнул, услышав оповещение нейронной сети о рекламной рассылке.
Идола смерила супруга тяжелым взглядом и покачала головой.
– Главное, чтобы дочь ничего не узнала, – сказала она. – Хватит Саломее сейчас и своих проблем.
Пришло еще одно оповещение о рекламной рассылке, затем еще одно и еще. Родители Саломеи не успели испугаться, как нейронная сеть взорвалась спамом. Рекламные рассылки, пустые послания, бессмысленные мольбы, крики, просьбы помочь, анонсы популярных нейронных трансляций, агитация недовольных властью Всемирной иерархии, превью игровых площадок, новости, скандалы, разговоры родственников… Казалось, что квартира стала центром мира. Никогда прежде родители Саломеи не сталкивались, не слышали о подобном. Они тонули в спаме, задыхались.
– Дверь! – закричал Орлан, пытаясь найти выход из этого безумия.
Он двигался наощупь, схватил супругу за руку и тянул за собой. Голова болела, виски пульсировали, словно собирались взорваться. Из носа, ушей и глаз начала течь кровь. Внутренности, казалось, выворачиваются наизнанку. Орлан услышал истошный вопль упавшей на колени супруги и перестал бороться. Он опустился на колени, попытался обнять бьющуюся в припадке Идолу, но спустя мгновение и сам повалился на спину, захлебываясь хлынувшей из прокушенного языка кровью. А спам продолжал приходить, заполняя помещение, пока жидкие чипы, интегрированные с рождения родителям Саломеи, не вышли из строя – вспыхнули, выжигая кожу раскаленным потом. Боль была абсолютной, но короткой. Связь с нейронной сетью прервалась. Спам продолжал приходить, но родители Саломеи перестали видеть его, чувствовать, воспринимать.
Идола слышала, как хлопнула дверь, подняла голову, решив, что это супруг, но Орлан лежал рядом. Кровь из прокушенного языка тонкой струйкой вытекала у него изо рта. Идола позвала его по имени, убедилась, что супруг жив, и попыталась подняться. Спина, сквозь которую из организма вышел жидкий модуль, болела так сильно, словно сгорела вся кожа. Идола застонала. Это привело в чувство Орлана. Он сел на полу, огляделся. На его шее красовался огромный уродливый ожог, оставленный жидким чипом.
– Что это? – услышал он далекий голос супруги.
Идола стояла возле входной двери, держа в руках бумажный конверт – канувший в небытие архетип мира нейронных посланий. Орлан поднялся и подошел к супруге. На белой бумаге послания блестели черными кляксами буквы – Орлан видел нечто подобное, когда изучал в молодости архивы хронографов, описывающих прошлое. Вот только понимать эти примитивные письмена после двухуровневого языка КвазаРазмерности было крайне сложно.
– Ты понимаешь, что здесь написано? – спросил Орлан супругу.
– Нет, но знаю, кто сможет нам помочь.
Она попыталась связаться с другом молодости по имени Лафин, но без жидкого чипа было невозможно подключиться к нейронной сети.
– Придется идти к нему, – сказала Идола.
– Думаешь, это послание предназначается нам? – спросил Орлан, не в силах оторвать взгляд от белого конверта.
– А ты видишь здесь других, у кого выгорели жидкие чипы?
– Нет.
– Ну, значит, нам, – Идола выругалась, сдерживаясь, чтобы не обвинить супруга во всех случившихся в последние дни бедах.
Они вышли на улицу. Ожоги болели, но без связи с нейронной сетью невозможно было воспользоваться медицинскими услугами, а о перевязке родители Саломеи не знали. Да и не думали они сейчас об ожогах – нейронный мир рухнул, оставив неприветливую действительность старого комплекса. Проржавевшие конструкции, грязь, распад, гниение, плесень…
– Хорошо хоть генераторы, отвечающие за тепло, не подключены к жидким модулям людей, – проворчал Орлан, отмечая частичные обледенения конструкций, блокированных силовыми полями.
Пневмокапсула общественного транспорта подхватила вывалившуюся из системы семейную пару. Без нейронных образов путешествие превратилось в кошмар из взлетов и падений, обещавших крушение. Ничего подобного прежде не замечалось. Нейронная сеть компенсировала даже перегрузки на поворотах. Но сложнее всего было притворяться, что ты такой же, как и все.
