– Пойти? Мы же привязаны.
– А с чего ты взял, что речь о функционалах? – Почтальон поправил очки. – Ты все время повторяешь одну и ту же ошибку. Предполагаешь, что мы нечто большее, чем слуги. Кирилл, ау! Первобытные времена, когда самый сильный значило самый главный, давно прошли. Самые умные просиживают штаны в лабораториях. Самые сильные надрывают мышцы на потеху публике. Самые ловкие и смелые работают телохранителями, самые меткие и безжалостные – киллерами. О да, если у тебя чудесный голос – ты станешь всемирной звездой, и концерты твои соберут стадионы. Но ты все равно будешь петь на вечеринках мультимиллионеров и на саммитах политиков, надрывать горло ради горстки пресыщенных стариков и их самодовольных детей. У тебя будет очень длинный поводок из шелка или цепь из золота. Но ты все равно будешь на цепи! Что ты хочешь, найти власть? Так она вокруг, Кирилл! Власть – это деньги, положение, связи. Когда солидный человек проходил сквозь твою башню в другой мир на концерт – ты что, не понимал, что твоя функция – швейцар у дверей! Хочешь уничтожить нас? Уничтожь всю власть в мире! Только на смену ей придет другая власть, и мы все равно окажемся ей нужными… Что ты мне хочешь сказать? Небось про Твердь? Ничего особенного, та же самая власть, только по идейным принципам изолировалась! Так советские вожди ездили отдыхать в Сочи, хоть им и хотелось в Ниццу! Вот и упертые кардиналы вместо слуг-функционалов предпочли создавать своих… биологических функционалов. Ничего, мы не спешим. Пройдут годы, им станет слишком тесно, и они придут к нам. Вначале с предложением мира, потом сотрудничества. А потом обнаружат, что в Библии очень даже положительно отзываются о таком мироустройстве, и сольются со всеми мирами веера…
Он снял и протер очки. Заговорил уже с явным раздражением:
– Ты, вероятно, думаешь: «Вот сейчас я выхвачу нож или схвачу эту стальную дуру, силенок-то хватает, и приложу гада-почтальона. Почтальон во всем виноват». А я не виноват, Кирилл. Я выполняю свою функцию. И когда я умру, а мы все рано или поздно умираем, кто-то проснется, и его не узнают жена и дети. Он выйдет на улицу и увидит маленькую машину с ключами в замке зажигания. Сядет в нее. И поймет, что это и есть его функция. Из мира в мир с письмами и телеграммами, газетами и записками… А не будет справляться – придет еще один почтальон. Да, в твоем понимании руководства – я куда более важное звено, чем любой куратор или зажившийся до потери человеческого облика хранитель музея. Но и я лишь звено. Абсолютно заменимое. Как все мы. Ничего не значит личность в масштабе истории, важна лишь функция. Знал бы ты, сколько человек приходится ухайдокать, чтобы предотвратить одну-единственную войну! Свято место… оно пусто не бывает.
– Я бы сказал иначе. Грязь свинью найдет.
Почтальон фыркнул. Посмотрел на часы.
– Ну что, убивать меня будешь? Нет? Тогда читай письмо, я должен доставить ответ.
Я достал листок, вырванный из обычной школьной тетрадки. И хмыкнул.
– Да, вы с Константином похожи, – сказал почтальон. – Если дали линованную, пиши поперек…
Я не слушал его. Я читал.
Кирилл!
К моему огромному сожалению, события приняли именно тот оборот, которого я и, смею надеяться, ты боялись. На этом плане бытия нет места для нас двоих. Я понимаю твое нежелание покидать свой мир. Более того, я на твоем месте поступил бы так же.
Настоящим письмом я официально вызываю тебя на поединок. Место, время, допустимое оружие предлагаю выбрать тебе. В сложившейся ситуации я не могу пожелать тебе удачи, однако прими мои уверения в искреннем дружеском расположении и пр.
Твой друг Константин.
P.S. Иллан передает тебе привет. Я думаю, нам не стоит ставить ее в известность о происходящем.
P.P.S. Собственно говоря, я изрядно зажился на этом свете. Извини старого византийского раздолбая за постоянное вранье. Но я так привык жить разными жизнями, что порой сам себе верю.
Я бережно сложил листок и спрятал в карман.
– Каков ответ? – нервно спросил почтальон. – Я бы очень попросил ответить оперативно. Меня ждут уже три человека в двух мирах. Кстати, обрати внимание, твой друг предлагает тебе выбор оружия. Очень благородно! Я бы посоветовал даже не рассматривать варианты с мечами, шпагами и прочими колюще-режущими предметами, они ему гораздо более знакомы.
– Он когда-то был известным человеком? – задумчиво сказал я.
– Весьма. И пользовался услугами существовавшей в ту пору функциональной сети. Но сложилось так, что он предпочел не переселиться в другой мир, а сам стал функционалом. Довольно редкий расклад. Как правило, успешный человек быстро выполняет все то, что хотел изменить в мире, и дальше уже в функционалы не годится… Так что ему ответить?
– Я ему позвоню, – сказал я.
Почтальон вздохнул.
– Хорошо. Я так и предполагал. Тогда, с вашего разрешения, я откланяюсь. Конечно, если вы все-таки не собираетесь меня убивать.
– Нет, – сказал я. Приподнялся и что было сил вмазал почтальону по лицу. Он с грохотом повалился, а несчастный стул, испытав второе падение за день, развалился. Утирая кровь с лица, почтальон болезненно вскрикнул, коснувшись челюсти. Поднялся.
– За что?
– За кардинала Рудольфа, за Элису. За собачек с Тверди. Думаешь, я не узнал голос из-за маскировки?
– Это операция арканцев, я лишь вызвался сопровождать. Я даже не был вооружен!
– Верю. Потому и не убил.
Официанты спешили к нам втроем, а в глубине кафе девушка из персонала звонила по мобильнику – несложно было догадаться куда.
– И все равно, – придерживая челюсть и слегка шепелявя, сказал почтальон. – Лично я желаю вам победы.
Он повернулся и твердым шагом удалился к машине. Я повернулся к официантам. Очень хотелось кому-нибудь навешать оплеух. Ребята были крепкие, но что-то во мне их смутило, и они остановились.
– Пан, это возмутительно! – выкрикнул один.
– Совершенно с вами согласен. – Я взял графинчик и прямо из горла допил остатки зубровки. Идиотская травинка не преминула завязнуть в зубах.
Одной рукой держа у рта графин, я начал другой писать в воздухе. Огненные письмена срывались с пальцев легко и охотно. Один из официантов перекрестился, а два других остолбенели. Из-за дальнего столика, где тихонько миловалась влюбленная парочка, донесся истерический визг.
– Пока, ребята, – сказал я и шагнул в портал.
Ну вот, еще и графинчик стырил…
Так и рождаются нездоровые сенсации.
* * *
Голова слегка кружилась. То ли прыжки сквозь пространство тому виной, то ли выпитая водка… Я стоял в подъезде. Обычном, чуть грязноватом подъезде не элитного, но и не совсем уж запущенного многоэтажного дома.
Я поставил графинчик на батарею и выплюнул травинку. Постоял, глядя на двери лифтов. На одной висела приклеенная скотчем бумажка: «Не функционирует, мастер будет завтра». Судя по виду, бумажка висела уже дня три.
