– Нет, конечно, – сказала она очень непринужденно. – Тебе что-нибудь смешать?
– Джин-тоник, – попросил я.
– «Сапфир», «Бифитер», «Гордонс»? – тоном опытного бармена спросила Настя.
– Даже не знаю, – заколебался я. – Все так соблазнительно звучит… Михаил, что вы посоветуете?
На лице бизнесмена заиграли желваки. Он вдруг стал удивительно похож на Ипполита из «Иронии судьбы», обнаружившего, что доктор Женя бреется его бритвой.
– «Сапфир», конечно, – сказал Михаил. – Всего доброго, господин таможенник. Всего доброго, Настя.
– Пока, – сказала Настя ледяным голосом. Открыла дверцу холодильника, загремела бутылками.
Михаил поставил бокал. Развернулся и двинулся к выходу. Уже у дверей приостановился и сухо сказал:
– Я попрошу тебя больше мне не звонить. Не хочу иметь ничего общего… с террористами. Теперь я понимаю, что ты меня использовала!
Дверь хлопнула. Я пожал плечами. Ну… ничего ушел. Более-менее достойно. Что-нибудь вроде «шлюха» или «истеричка» прозвучало бы глупо и неуместно. А так в его словах есть правда.
– Квартиру эту бросить придется, – задумчиво сказала Настя. – Она на Михаила записана… впрочем, здесь такая квартплата, что все равно не потяну. Использовала… надо же!
– Не обижайся, но он ведь прав, – сказал я. – Использовала?
Настя покосилась на меня. Насыпала в стакан лед. Спросила:
– Тебя-то с какой стати это интересует?
– Может, я хочу знать, любила ты его или нет.
– А он что, меня не использовал? – Настя протянула мне стакан. Сама села на высокую табуретку у барной стойки. – Зачем пришел?
– Я же говорю – вдруг захотелось заглянуть. Шел мимо…
– Ну-ну, – кивнула Настя.
– К родителям ходил, – неожиданно для самого себя признался я. – Они меня не узнали. Они теперь одни… я был единственным ребенком. Отец постарел.
Настя отставила бокал и посмотрела на меня с неожиданным пониманием.
– Не переживай, Кирилл.
– Пытаюсь.
– Они у тебя живы. А у меня мать умерла два года назад. Отец пьет. Не могу ничего поделать, не слушает меня… Миша все обещал, что договорится с врачом-функционалом… но что-то не получалось. Теперь и не получится.
– Он вернется, – с наигранной уверенностью сказал я. – Обязательно.
– Нет, Кирилл. Он перепугался. Ему объяснили, что я связана с подпольем, работающим против функционалов в разных мирах. – Настя фыркнула. – Лестно, конечно, что нас так серьезно оценили.
– Иллан в Москве, – вспомнил я. – У моего друга.
– Я знаю, она звонила… Кирилл, что с нами будет?
– В смысле?
– Они же нас выследят. Функционалы.
– Выследят. – Я не стал спорить. – Настя, я думаю, что если вы с Иллан откажетесь от своих идей…
– Ну?
– Вас оставят в покое. У меня был разговор… про тебя в общем-то. Но я думаю, что Иллан тоже никто не будет трогать.
Настя кивнула, но ничего не сказала.
– Вы с Иллан были правы насчет Земли-первой, – продолжал я. – Я там был.
– Пятая дверь? – Она оживилась.
– Да. Это мир, откуда пришли функционалы. А все остальные – их экспериментальные площадки. Что будет, если создать мир теократии, мир с рабовладением, мир с усиленным развитием техники, мир без государств… Их это интересует. Больше им ничего от нас не надо. Так что можно спокойно жить. Выбрать ту Землю, которая нравится, и поселиться там.
– Как-то стыдно. – Настя неловко улыбнулась.
– У тебя возрастной максимализм, – сказал я. – Ну подумаешь, экспериментальная площадка! Все равно свобода невозможна. Кто-то из великих сказал, что нельзя жить в обществе и быть свободным от него.
– Это Ленин сказал.
– И правильно сказал. Робинзон – и тот был свободен только до появления Пятницы. – Я глотнул джин-тоника. – Нет, ты права, мне самому чертовски обидно. И, между прочим, в меня на Земле-один стреляли! Я ранен был. Чуть не сдох.
– Да? – Настя подозрительно на меня посмотрела.
– У нас все быстро заживает. Так что к этим сволочам у меня свой счет… и заигрывать с ними я не стану. Но и воевать с ними мы не можем. Ваши глупые детские налеты… чем кончились? Тем, что я положил этих мальчишек. Ну, даже захватили бы вы меня, или Феликса, или Цая… еще кого? Что с того? Пришли бы функционалы с Земли-один, сделали бы новых полицейских. Надрали бы вам уши. Кого в Нирвану, а кого и в расход.
Настя каким-то детским жестом потерла коленку. Спросила:
– Так что, ты с ними не воюешь?
– Нет. – Я покачал головой. – Плетью, знаешь ли, обуха не перешибешь. Я – пас. Я буду работать на своей таможне. А в окно на Землю-один стану выливать помои и показывать оскорбительные жесты – пока им не надоест и они не закатают башню в бетон снизу доверху. И… если ты хочешь… можешь у меня поселиться.
– Очень деликатное предложение стать содержанкой, – фыркнула Настя. – Что, я выгляжу шлюхой, да?
– Нет. Ты мне нравишься.
– Спасибо на добром слове. Нет!
– Что нет?
– Мой ответ «нет»! Я не собираюсь сидеть словно мышь под веником! Получится у нас с Иллан, не получится – все равно мы будем бороться! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
Прозвучало это смешно, наивно, но абсолютно искренне. Я вздохнул. Кажется, спорить тут было бесполезно… И в этот момент от двери донеслось:
– Зря вы так, девушка.
Я повторил ту же ошибку, что передо мной совершили Настя с Михаилом. Дверь оставалась открытой, чем и воспользовался незваный гость.
Было ему лет сорок, и выглядел он совершенно невинно. Грузный, в сильных очках, с ощутимой залысиной. В руках он неловко сжимал мокрую шляпу – вы часто видите на улицах людей, которые носят шляпы? Простенький серый костюм в брызгах дождя, заляпанные грязью ботинки и плохо завязанный галстук довершали картину. Такими бывают школьные учителя из числа старых холостяков, живущих с мамой и монотонно бубнящих детям о важности образов Базарова и Обломова.
Вот только он был функционалом.
– А вы еще кто? – воскликнула Настя, соскакивая с табуретки. – Что за день открытых дверей?
Я тоже встал, занимая позицию между девушкой и «учителем».
– Это функционал-полицейский, – сказал я. – Наш, московский.
Полицейский кивнул:
– Вы совершенно правы, Кирилл. Извините, что я так, без спроса… работа такая. Вы же понимаете. Меня зовут Андрей. Кстати, очень приятно познакомиться!
– Вот и заходили бы в гости, – сказал я. – Башня у «Алексеевской», прием круглосуточно.
